Уильям Шекспир.

Сон в летнюю ночь

---------------------------------------------------------------
Перевод: Т.Щепкина-Куперник
OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Тезей, герцог Афинский.
Эгей, отец Гермии.

Лизандр и Деметрий } влюбленные в Гермию.

Филострат, распорядитель увеселений при дворе Тезея
Пигва, плотник.
Миляга, столяр.
Основа, ткач.
Дудка, починщик раздувальных мехов.
Рыло, медник.
Заморыш, портной.
Ипполита, царица амазонок, обрученная с Тезеем.
Гермия, влюбленная в Лизандра.
Елена, влюбленная в Деметрия.
Оберон, царь фей и эльфов.
Титания, царица фей и эльфов.
Пэк, или Добрый Малый Робин, маленький эльф.

Душистый Горошек |
Паутинка |
Мотылек |
Горчичное Зерно } эльфы.

Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании, свита.

Место действия - Афины и лес поблизости.

АКТ I

СЦЕНА 1

Афины, дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат и свита.

Тезей

Прекрасная, наш брачный час все ближе:
Четыре дня счастливых - новый месяц
Нам приведут. Но ах, как медлит старый!
Стоит он на пути к моим желаньям,
Как мачеха иль старая вдова,
Что юноши доходы заедает.

Ипполита

Четыре дня в ночах потонут быстро;
Четыре ночи в снах так быстро канут...
И полумесяц - лук из серебра,
Натянутый на небе, - озарит
Ночь нашей свадьбы!

Тезей

Филострат, ступай!
Расшевели всю молодежь в Афинах
И резвый дух веселья пробуди.
Печаль для похорон пусть остается:
Нам на пиру не нужно бледной гостьи.

Филострат уходит.

Тезей

Тебя мечом я добыл, Ипполита,;
Угрозами любви твоей добился,
Но свадьбу я в ином ключе сыграю:
Торжественно, и весело, и пышно!

Входят Эгей, Гермия, Лизандр и Деметрий.

Эгей

Будь счастлив, славный герцог наш Тезей!

Тезей

Благодарю тебя, Эгей! Что скажешь?

Эгей

Я в огорченье, с жалобой к тебе
На Гермию - да, на родную дочь! -
Деметрий, подойди! - Мой государь,
Вот тот, кому хотел отдать я дочь. -
Лизандр, и ты приблизься! - Государь мой!
А этот вот околдовал ей сердце. -
Ты, ты, Лизандр! Ты ей писал стихи,
Залогами любви менялся с ней,
Под окнами ее при лунном свете
Притворно пел любви притворной песни!
Ты в ход пускал, чтобы пленить ей сердце,
Браслеты, кольца из волос, конфеты,
Цветы, безделки, побрякушки - все,
Что юности неискушенной мило!
Коварством ты ее любовь похитил,
Ты послушанье, должное отцу,
В упрямство злое превратил! - Так если
Она при вас, мой государь, не даст
Согласия Деметрию, взываю
К старинному афинскому закону:
Раз дочь моя, могу всецело ею
Располагать; а я решил: Деметрий
Или - как предусмотрено законом
В подобных случаях - немедля смерть!

Тезей

Ну, Гермия, прекрасная девица,
Что скажешь ты? Обдумай хорошенько.
Отца должна считать ты как бы богом:
Он создал красоту твою, и ты
Им отлитая восковая форма;
Ее оставить иль разбить - он вправе.
Деметрий - человек вполне достойный.

Гермия

Лизандр мой - также.

Тезей

Да, сам по себе;
Но если твой отец не за него,
То, значит, тот достойней.

Гермия

Как бы я
Хотела, чтоб отец смотрел моими
Глазами!

Тезей

Нет! Скорей твои глаза
Должны его сужденью подчиняться.

Гермия

Простите, ваша светлость, умоляю.
Сама не знаю, где нашла я смелость,
И можно ли, не оскорбляя скромность,
При всех мне так свободно говорить.
Но заклинаю, мне узнать позвольте:
Что самое плохое предстоит мне,
Когда я за Деметрия не выйду?

Тезей

Что? Смерть! Иль отречение навеки
От общества мужчин. Вот почему,
О Гермия, проверь себя. Подумай:
Ты молода... Свою спроси ты душу,
Когда пойдешь против отцовской воли:
Способна ль ты надеть наряд монашки,
Навек быть заключенной в монастырь,
Всю жизнь прожить монахиней бесплодной
И грустно петь луне холодной гимны?
Стократ блажен, кто кровь свою смиряет,
Чтоб на земле путь девственный свершить;
Но роза, в благовонье растворясь,
Счастливей той, что на кусте невинном
Цветет, живет, умрет - все одинокой!

Гермия

Так я цвести, и жить, и умереть
Хочу скорей, чем девичьи права
Отдать ему во власть! Его ярму
Душа моя не хочет покориться.

Тезей

Обдумай, Гермия! В день новолунья
(В день, что меня с моей любовью свяжет
На вечное содружество) должна
Ты быть готова: или умереть
За нарушение отцовской воли,
Иль обвенчаться с тем, кого он выбрал,
Иль дать навек у алтаря Дианы
Обет безбрачья и суровой жизни.

Деметрий

Смягчись, о Гермия! - А ты, Лизандр,
Моим правам бесспорным уступи.

Лизандр

Деметрий, раз отец тебя так любит,
Отдай мне дочь, а сам женись на нем!

Эгей

Насмешник дерзкий! Да, любовь отца -
За ним и с ней все то, чем я владею.
Но дочь - моя, и все права над нею
Я отдаю Деметрию сполна!

Лизандр

Но, государь, с ним равен я рожденьем
Да и богатством; я люблю сильней;
По положенью я ничем не ниже,
Скорее даже выше, чем Деметрий;
А главное - что превышает все -
Я Гермией прекрасною любим!
К чему ж от прав моих мне отрекаться?
Деметрий - да, скажу ему в лицо -
В Елену, дочь Недара, был влюблен.
Ее увлек он. Нежная Елена
Непостоянного безумно любит,
Боготворит пустого человека!

Тезей

Признаться, я кой-что об этом слышал
И даже думал с ним потолковать;
Но, занятый важнейшими делами,
Забыл о том. - Иди со мной, Деметрий,
И ты, Эгей! Со мной идите оба,
И мы найдем, о чем поговорить! -
Ты ж, Гермия, старайся подчинить
Свои мечты желанию отца,
Не то предаст тебя закон афинский
(Которого мы изменить не в силах)
На смерть или на вечное безбрачье. -
Ну, Ипполита... Что, любовь моя?
Идем...- Деметрий и Эгей - за мною.
Я поручу вам кое-что устроить
К торжественному дню и потолкую
О том, что вас касается обоих.

Эгей

Исполнить долг наш рады мы всегда.

Тезей, Ипполита, Эгей, Деметрий и свита уходят.

Лизандр

Ну что, моя любовь? Как бледны щеки!
Как быстро вдруг на них увяли розы!

Гермия

Не оттого ль, что нет дождя, который
Из бури глаз моих легко добыть.

Лизандр

Увы! Я никогда еще не слышал
И не читал - в истории ли, в сказке ль, -
Чтоб гладким был путь истинной любви.
Но - или разница в происхожденье...

Гермия

О горе! Высшему - плениться низшей!..

Лизандр

Или различье в летах...

Гермия

О насмешка!
Быть слишком старым для невесты юной!

Лизандр

Иль выбор близких и друзей...

Гермия
О мука!
Но как любить по выбору чужому?

Лизандр

А если выбор всем хорош, - война,
Болезнь иль смерть всегда грозят любви
И делают ее, как звук, мгновенной,
Как тень, летучей и, как сон, короткой.
Так молния, блеснув во мраке ночи,
Разверзнет гневно небеса и землю,
И раньше, чем воскликнем мы: "Смотри!" -
Ее уже поглотит бездна мрака -
Все яркое так быстро исчезает.

Гермия

Но если для влюбленных неизбежно
Страданье и таков закон судьбы,
Так будем в испытаньях терпеливы:
Ведь это для любви обычной крест,
Приличный ей, - мечты, томленья, слезы,
Желанья, сны - любви несчастной свита!

Лизандр

Да, ты права... Но, Гермия, послушай:
Есть тетка у меня. Она вдова,
Богатая, бездетная притом.
Живет отсюда милях так в семи.
Так вот: она меня как сына любит!
Там, Гермия, мы можем обвенчаться.
Жестокие афинские законы
Там не найдут нас. Если правда любишь,
Ты завтра в ночь уйди тайком из дома.
В лесу, в трех милях от Афин, в том месте,
Где встретил вас с Еленой (вы пришли
Свершать обряды майским утром, помнишь?),
Тебя я буду ждать.

Гермия

О мой Лизандр!
Клянусь крепчайшим луком Купидона,
Его стрелою лучшей, золотой,
Венериных голубок чистотой,
Огнем, в который бросилась Дидона,
Когда троянец поднял паруса, -
Всем, чем любовь связуют небеса,
Тьмой клятв мужских, нарушенных безбожно
(В чем женщинам догнать их невозможно),
Клянусь: в лесу, указанном тобой,
Я буду завтра ночью, милый мой!

Входит Елена.

Лизандр

Ты сдержишь клятву... Но смотри - Елена!

Гермия

Привет! Куда идешь, мой друг прекрасный?

Елена

Прекрасна - я? О, не шути напрасно.
Твоя краса Деметрия пленяет,
Счастливица! Твой взор ему сияет
Светлей, чем звезды, голос твой милей,
Чем жаворонка песнь среди полей...
Будь красота прилипчивый недуг -
Я б заразилась у тебя, мой друг!
Переняла бы у тебя украдкой
И блеск очей, и нежность речи сладкой...
Будь мой весь мир - Деметрия скорей
Взяла б себе я; всем другим - владей!
Но научи меня: каким искусством
Деметрия ты завладела чувством?

Гермия

Я хмурю бровь - он любит все сильней.

Елена

Такую власть - улыбке бы моей!

Гермия

Кляну его - в нем только ярче пламя!

Елена

О, если б мне смягчить его мольбами!

Гермия

Чем жестче я, тем он нежней со мной!

Елена

Чем я нежней, тем жестче он со мной!

Гермия

В его безумье - не моя вина.

Елена

Твоей красы! О, будь моей, вина!

Гермия

Я больше с ним не встречусь: не страдай.
Мы навсегда покинем этот край!
Пока я здесь жила, любви не зная,
Афины мне казались лучше рая...
И вот - любовь! Чем хороша она,
Когда из рая сделать ад вольна?

Лизандр

Елена, друг, открою все тебе я:
Назавтра в ночь, едва узрит Фебея
Свой лик сребристый в зеркале речном,
Камыш усыпав жидким жемчугом, -
В час, что влюбленных тайны бережет,
Мы выйдем с ней из городских ворот.

Гермия

В лесу, где часто, лежа меж цветами,
Делились мы девичьими мечтами,
Лизандр мой должен встретиться со мной,
И мы покинем город наш родной,
Ища иных друзей, иного круга.
Прощай же, детских игр моих подруга!
Прошу, о нашей помолись судьбе,
И бог пошли Деметрия тебе. -
Так помни уговор, Лизандр: до ночи
Должны поститься будут наши очи.

Лизандр

Да, Гермия моя...

Гермия уходит.

Прощай, Елена!
Деметрия любви тебе желаю.
(Уходит.)

Елена

Как счастлива одна в ущерб другой!
В Афинах с ней равна я красотой...
Что из того? Он слеп к моей красе:
Не хочет знать того, что знают все.
Он в заблужденье, Гермией плененный;
Я - также, им любуясь ослепленно.
Любовь способна низкое прощать
И в доблести пороки превращать
И не глазами - сердцем выбирает:
За то ее слепой изображают.
Ей с здравым смыслом примириться трудно.
Без глаз - и крылья: символ безрассудной
Поспешности!.. Ее зовут - дитя;
Ведь обмануть легко ее шутя.
И как в игре божатся мальчуганы,
Так ей легки и нипочем обманы.
Пока он не был Гермией пленен,
То градом клятв в любви мне клялся он;
Но лишь от Гермии дохнуло жаром -
Растаял град, а с ним все клятвы даром.
Пойду, ему их замыслы открою:
Он, верно, в лес пойдет ночной порою;
И если благодарность получу,
Я дорого за это заплачу.
Но мне в моей тоске и это много -
С ним вместе в лес и из лесу дорога!
(Уходит.)

СЦЕНА 2

Афины. Комната в хижине.
Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.

Пигва

Вся ли наша компания в сборе?

Основа

А ты лучше сделай перекличку: вызови нас всех по списку.

Пигва

Вот список с именами всех, кого нашли мало-мальски пригодными, чтобы
представить нашу интермедию перед герцогом и герцогиней вечером в день их
бракосочетанья.

Основа

Прежде всего, добрейший Питер Пигва, скажи нам, в чем состоит пьеса,
потом прочти имена актеров - так и дойдешь до точки!

Пигва

Правильно! Пьеса наша - "Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина
Пирама и Фисбы".

Основа

Превосходная штучка, заверяю вас словом, и превеселая! Ну, добрейший
Питер Пигва, теперь вызови всех актеров по списку. Граждане, стройтесь в
ряд!

Пигва

Отвечайте по вызову!.. Ник Основа!

Основа

Есть! Назови мою роль и продолжай перекличку.

Пигва

Тебя, Ник Основа, наметили на Пирама.

Основа

Что такое Пирам? Любовник или злодей?

Пигва

Любовник, который предоблестно убивает себя из-за любви.

Основа

Ага! Значит, тут требуются слезы, чтобы сыграть его как следует. Ну,
если я возьмусь за эту роль - готовь, публика, носовые платки! Я бурю
подниму... Я в некоторой степени сокрушаться буду... Но, сказать по правде,
главное мое призвание - роли злодеев. Еркулеса я бы на редкость сыграл или
вообще такую роль, чтобы землю грызть и все кругом в щепки разносить!
Послышится рев,
Удары бойцов -
И рухнет засов
Жестокой темницы.
А Фиб, светлый бог,
Далек и высок,
Изменит злой рок
Со своей колесницы!
Каково это было? Отменно, а? Ну, вызывай других актеров. Вот вам была манера
Еркулеса, характер злодея; любовник - куда слезоточивее.

Пигва

Френсис Дудка, починщик раздувальных мехов.

Дудка

Есть, Питер Пигва!

Пигва

Ты должен взять на себя роль Фисбы.

Дудка

А кто это будет Фисба? Странствующий рыцарь?

Пигва

Нет, это дама, в которую влюблен Пирам.

Дудка

Нет, честью прошу, не заставляйте меня играть женщину: у меня борода
пробивается!

Пигва

Ничего не значит; можешь играть в маске и будешь пищать самым тоненьким
голоском.

Основа

А! Если можно играть в маске - давайте, я вам и Фисбу сыграю: я могу
говорить чудовищно тоненьким голосом. "Твоя, твоя... Ах, Пирам, мой любовник
дорогой! Я твоя Фисба дорогая, я твоя дама дорогая!"

Пигва

Нет! Нет! Ты должен играть Пирама, а ты, Дудка, - Фисбу.

Основа

Ну ладно. Валяй дальше!

Пигва

Робин Заморыш, портной!

Заморыш

Есть, Питер Пигва!

Пигва

Заморыш, ты будешь играть мать Фисбы.- Томас Рыло, медник!

Рыло

Есть, Питер Пигва!

Пигва

Ты - Пирамов отец. Я сыграю Фисбина отца. - Миляга, столяр, ты
получаешь роль Льва. Ну вот, надеюсь, что пьеса расходится у нас прекрасно.

Миляга

А у вас роль Льва переписана? Вы мне теперь же ее дадите, а то у меня
память очень туга на ученье.

Пигва

Тут и учить-то нечего, и так сыграешь: тебе придется только рычать.

Основа

Давайте я вам и Льва сыграю! Я так буду рычать, что у вас сердце
радоваться будет; я так буду рычать, что сам герцог обязательно скажет: "А
ну-ка, пусть его еще порычит, пусть еще порычит!"

Пигва

Ну, если ты будешь так страшно рычать, ты, пожалуй, герцогиню и всех
дам насмерть перепугаешь; они тоже завопят, а этого будет довольно, чтобы
нас всех перевешали!

Все

Да, да, перевешают всех до одного!

Основа

Это я с вами, друзья, согласен, что если мы настращаем дам, так лучшего
ничего не придумают, как нас всех вздернуть. Но я сумею так переделать мой
голос, что буду рычать нежно, что твой птенчик-голубенок; буду вам рычать,
что твой соловушка!

Пигва

Никакой тебе роли нельзя играть, кроме Пирама, потому что Пирам -
красивый молодец, как раз такой настоящий мужчина во цвете лет, первосортный
мужчина, благовоспитанный, с манерами, ну, словом, точь-в-точь такой, как
ты... Тебе только и играть Пирама.

Основа

Ладно, согласен, беру роль. А в какой бороде мне ее играть?

Пигва

Да в какой хочешь.

Основа

Ладно. Я вам его представлю в бороде соломенного цвета. Или лучше в
оранжево-бурой? Или в пурпурово-рыжей? Или, может быть, цвета французской
короны - чисто желтого цвета?

Пигва

У некоторых французских корон и вовсе никаких волос нет, и придется
тебе играть с голой физиономией... - Ну, граждане, вот вам ваши роли, и я
прошу вас, умоляю вас и заклинаю вас - вызубрить их наизусть к завтрашнему
вечеру. А вечером приходите в дворцовый лес, в одной миле от города: там мы
при лунном свете устроим репетицию. А то, если будем собираться в городе, об
этом пронюхают и выболтают нашу затею. А пока что я составлю список
бутафории, которая нам нужна для пьесы. И прошу вас - не подведите меня.

Основа

Придем обязательно. Там можно будет репетировать, как говорится,
бесцеремоннее, вольнее. Постарайтесь, не ударьте в грязь лицом! Пока будьте
здоровы!

Пигва

Встреча - у герцогского дуба.

Основа

Ладно. Хоть удавитесь, а будьте на месте.

Уходят.

АКТ II

СЦЕНА 1

Лес поблизости от Афин.
Появляются с разных сторон фея и Пэк.

Пэк

А, фея! Здравствуй! А куда твой путь?

Фея

Над холмами, над долами,
Сквозь терновник, по кустам,
Над водами, через пламя
Я блуждаю тут и там!
Я лечу луны быстрей,
Я служу царице фей,
Круг в траве кроплю росой.
Буквицы - ее конвой.
Видишь золотой наряд?
Пятнышки на нем горят:
То рубины, цвет царицы, -
В них весь аромат таится.
Для буквиц мне запас росинок нужен -
Вдеть каждой в ушки серьги из жемчужин.
Прощай, дух-увалень! Лечу вперед.
Сюда ж царица с эльфами придет.

Пэк

Мой царь здесь ночью будет веселиться, -
Смотри, чтоб с ним не встретилась царица!
Он на нее взбешен, разгневан - страх!
Из-за ребенка, что при ней в пажах
(Похищен у индийского султана).
Она балует, рядит мальчугана,)
А Оберон-ревнивец хочет взять
Его себе, чтоб с ним в лесах блуждать.
Царица же всю радость видит в нем,
Не отдает! С тех пор лишь над ручьем,
На озаренной светом звезд полянке
Они сойдутся - вмиг за перебранки,
Да так, что эльфы все со страху - прочь,
Залезут в желудь и дрожат всю ночь!

Фея

Да ты... не ошибаюсь я, пожалуй:
Повадки, вид... ты - Добрый Малый Робин?
Тот, кто пугает сельских рукодельниц,
Ломает им и портит ручки мельниц,
Мешает масло сбить исподтишка,
То сливки поснимает с молока,
То забродить дрожжам мешает в браге,
То ночью водит путников в овраге;
Но если кто зовет его дружком -
Тем помогает, счастье вносит в дом.
Ты - Пэк?

Пэк

Ну да, я - Добрый Малый Робин,
Веселый дух, ночной бродяга шалый.
В шутах у Оберона я служу...
То перед сытым жеребцом заржу?
Как кобылица; то еще дурачусь:
Вдруг яблоком печеным в кружку спрячусь,
И лишь сберется кумушка хлебнуть,
Оттуда я к ней в губы - скок! И грудь
Обвислую всю окачу ей пивом.
Иль тетке, что ведет рассказ плаксиво,
Трехногим стулом покажусь в углу:
Вдруг выскользну - тррах! - тетка на полу.
Ну кашлять, ну вопить! Пойдет потеха!
Все умирают, лопаясь от смеха,
И, за бока держась, твердит весь хор,
Что не смеялись так до этих пор...
Но, фея, прочь! Вот царь. Ступай отсюда.

Фея

А вот она! Ах, не было бы худо!

Входят с одной стороны Оберон со своей свитой, с другой
Титания со своей.

Оберон

Не в добрый час я при сиянье лунном
Надменную Титанию встречаю.

Титания

Как, это ты, ревнивец Оберон? -
Летимте, эльфы, прочь! Я отрекаюсь
От общества и ложа Оберона.

Оберон

Постой, негодная! Не я ль супруг твой?

Титания

Так, я - твоя супруга! Но я знаю,
Как ты тайком волшебный край покинул
И в образе Корина на свирели
Играл весь день и пел стихи любви
Филлиде нежной. А зачем ты здесь?
Из дальней Индии затем явился,
Что дерзкую любовницу твою,
В котурнах амазонку, нынче в жены
Берет Тезей, и хочешь ты их ложу
И счастие и радость даровать?

Оберон

Стыдись, стыдись, Титания! Тебе ли
Меня за Ипполиту упрекать?
Я знаю ведь твою любовь к Тезею!
Не ты ль его в мерцанье звездной ночи
От бедной Перигены увела?
Не для тебя ль безжалостно он бросил
Эгмею, Ариадну, Антиопу?

Титания

Все измышленья ревности твоей!
Уж с середины лета мы не можем
Сойтись в лугах, в лесу, у шумной речки,
У камнем обнесенного ключа,
На золотом песке, омытом морем,
Водить круги под свист и песни ветра,
Чтоб криком не мешал ты нашим играм!
И ветры нам напрасно пели песни.
В отместку подняли они из моря
Зловредные туманы. Те дождем
На землю пали. Реки рассердились
И вышли, возгордясь, из берегов.
С тех пор напрасно тянет вол ярмо,
Напрасно пахарь льет свой пот: хлеба
Сгнивают, усиков не отрастив.
Пусты загоны в залитых полях,
От падали вороны разжирели...
Грязь занесла следы веселых игр;
Тропинок нет в зеленых лабиринтах:
Зарос их след, и не найти его!
Уж смертные зимы скорее просят;
Не слышно песен по ночам у них...
И вот луна, властительница вод,
Бледна от гнева, воздух весь омыла
И ревматизмы всюду развела.
Мешаются все времена в смятенье:
И падает седоголовый иней
К пунцовой розе в свежие объятья;
Зато к короне ледяной зимы
Венок душистый из бутонов летних
В насмешку прикреплен. Весна, и лето,
Рождающая осень, и зима
Меняются нарядом, и не может
Мир изумленный различить времен!
Но бедствия такие появились
Все из-за наших ссор и несогласий:
Мы - их причина, мы их создаем.

Оберон

В твоих руках все изменить: к чему
Титания перечит Оберону?
Ведь я прошу немногого: отдай
Ты мальчика в пажи мне!

Титания

Будь спокоен:
За весь твой край волшебный не отдам!
Ведь мать его была моею жрицей!
С ней в пряном воздухе ночей индийских
На золотых нептуновых песках
Сидели часто мы, суда считая.
Смеялись с ней, смотря, как паруса,
Беременные ветром, надувались...
Она шутя им мило подражала
(В то время тяжела она была
Моим любимцем) и плыла, как будто
С какой-нибудь безделкой возвращаясь
Ко мне, как бы из плаванья с товаром...
Но смертною была моя подруга,
И этот мальчик стоил жизни ей.
Любя ее, ребенка я взлелею;
Любя ее, я не отдам его!

Оберон

Как долго ты пробудешь здесь в лесу?

Титания

Должно быть, до венчания Тезея.
Коль хочешь с нами мирно танцевать
И веселиться при луне - останься.
Коль нет - ступай, и я уйду подальше.

Оберон

Отдай ребенка, я пойду с тобой!

Титания

Ни за волшебный край! - За мною, эльфы!
Коль не уйду - поссоримся навек.

Титания и ее свита уходят.

Оберон

Иди! Ты не уйдешь из леса раньше,
Чем за обиду я не отомщу. -
Мой милый Пэк, поди сюда! Ты помнишь"
Как слушал я у моря песнь сирены,
Взобравшейся к дельфину на хребет?
Так сладостны и гармоничны были
Те звуки, что сам грубый океан
Учтиво стихнул, внемля этой песне,
А звезды, как безумные, срывались
С своих высот, чтоб слушать песнь...

Пэк

Я помню!

Оберон

В тот миг я увидал (хоть ты не видел):
Между луной холодной и землею
Летел вооруженный Купидон.
В царящую на Западе Весталку
Он целился и так пустил стрелу,
Что тысячи сердец пронзить бы мог!
Но огненная стрелка вдруг погасла
Во влажности лучей луны невинной,
А царственная жрица удалилась
В раздумье девственном, чужда любви.
Но видел я, куда стрела упала:
На Западе есть маленький цветок;
Из белого он алым стал от раны!
"Любовью в праздности" его зовут.
Найди его! Как он растет, ты знаешь...
И если соком этого цветка
Мы смажем веки спящему, - проснувшись,
Он в первое живое существо,
Что он увидит, влюбится безумно.
Найди цветок и возвратись скорее,
Чем милю проплывет Левиафан.

Пэк

Весь шар земной готов я облететь
За полчаса.
(Исчезает.)

Оберон

Добывши этот сок,
Титанию застигну спящей я,
В глаза ей брызну жидкостью волшебной,
И первый, на кого она посмотрит,
Проснувшись, - будь то лев, медведь, иль волк,
Иль бык, иль хлопотливая мартышка, -
За ним она душою устремится,
И раньше, чем с нее сниму я чары
(Что я могу другой травою сделать),
Она сама мне мальчика отдаст!
Но кто сюда идет? Я невидимкой
Могу подслушать смертных разговор.

Входит Деметрий; Елена следует за ним.

Деметрий

Я не люблю тебя! Оставь меня!
Ну, где же Гермия и где Лизандр?
Хочу убить его, - убит я ею!
Сказала ты: они бежали в лес...
Ну вот, я здесь - я пнем стою в лесу,
А Гермии здесь нету и в помине!
Пошла ты прочь и не тянись за мной!

Елена

Ты притянул меня, магнит жестокий,
Хоть не железо тянешь ты, а сердце,
Которое в любви верней, чем сталь.
Брось привлекать - не стану я тянуться.

Деметрий

Да разве я любезничал с тобою?
Я завлекал тебя? Сказал я прямо,
Что не люблю, не полюблю тебя.

Елена

А я зато люблю тебя все больше.
Ведь я твоя собачка: бей сильнее -
Я буду лишь в ответ вилять хвостом.
Ну, поступай со мной как с собачонкой:
Пинай ногою, бей, гони меня;
Позволь одно мне только, недостойной
(Могла ли бы я меньшее просить?) -
Чтоб, как собаку, ты меня терпел.

Деметрий

Не искушай ты ненависть мою.
Меня тошнит, когда тебя я вижу.

Елена

А я больна, когда тебя не вижу.

Деметрий

Свою ты скромность подвергаешь риску,
Покинув город и отдав себя
Тому на волю, кто тебя не любит:
Ты доверяешь искушеньям ночи
И злым внушеньям этих мест пустынных
Сокровище невинности своей.

Елена

Твоя же честь защитой будет мне!
Твое лицо мне освещает ночь.
Пустынным этот лес я не считаю;
Ты здесь со мной, ты для меня - весь мир.
Как я могу сказать, что я одна,
Когда весь мир здесь смотрит на меня?

Деметрий

Я убегу и спрячусь в чаще леса,
Тебя ж зверям я брошу на съеденье.

Елена

Ах! Самый лютый зверь добрей! Ну что ж,
Беги. Пусть переменятся все сказки:
Пусть гонится за Аполлоном Дафна,
Голубка - за грифоном, лань - за тигром, -
Бесцельная погоня, если храбрость
Бежит, а робость гонится за ней!

Деметрий

Довольно, не хочу я больше слушать!
Пусти! А если побежишь за мною,
Тебе в лесу я причиню обиду!

Елена

Ах, ты давно обиды мне наносишь
Везде - во храме, в городе и в поле.
Стыдись! Во мне ты оскорбил всех женщин.
Нам не пристало за любовь сражаться:
Нас молят, ваше дело - умолять.
Я не отстану. Ад бывает раем,
Коль от руки любимой умираем.

Деметрий и Елена уходят.

Оберон

Путь добрый, нимфа! Минет ночь - и будешь
Ты убегать, он гнаться за тобой!

Появляется Пэк.

Привет мой, странник! Что, нашел цветок?

Пэк

Да, вот он!

Оберон

О! Давай его скорей!
Есть холм в лесу: там дикий тмин растет,
Фиалка рядом с буквицей цветет,
И жимолость свой полог ароматный
Сплела с душистой розою мускатной;
Там, утомясь веселою игрой,
Царица любит отдыхать порой;
Из сброшенной змеей блестящей кожи -
Для феи покрывало там на ложе.
Там ей в глаза впущу волшебный сок,
Чтоб странный бред Титанию увлек.
Но часть - возьми: блуждает здесь по лесу
Красавица, в надменного повесу
Влюбленная. Ему глаза ты смажь,
Но постарайся, чтоб красавец наш
Ее увидел, чуть откроет вежды.
Ищи: на нем афинские одежды.
Да сделай так, смотри, чтоб непременно
Сильней ее влюбился он мгновенно.
Вернись, покуда не пропел петух.

Пэк

Не бойся, все исполнит верный дух.

Уходят.

СЦЕНА 2

Другая часть леса.
Входит Титания со своей свитой.

Титания

Составьте круг теперь и спойте песню!
Потом на треть минуты - все отсюда:
Кто - убивать червей в мускатных розах,
Кто - добывать мышей летучих крылья
Для эльфов на плащи, кто - сов гонять,
Что ухают всю ночь, дивясь на нас.
Теперь вы убаюкайте меня,
Потом ступайте: я хочу уснуть.

Первый эльф
(поет)

В пестрых пятнах медяницы
И колючие ежи,
Прочь, подальше от царицы,
Змеи, черви и ужи!

Xop

Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Баю, баю, баю, баю, баю, баю, баю, бай!
Козни, чары вражьих ков,
Не смущайте светлых снов.
Спи, царица, отдыхай.
Доброй ночи, баю, бай!

Первый эльф

Вы не смейте делать худо,
Долгоножки-пауки!
Все улитки, прочь отсюда!
Сгиньте, черные жуки!

Xop

Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Баю, баю... и т. д.

Второй эльф

Спокойно все... Теперь - летим.
Один - останься часовым!

Эльфы исчезают. Титания засыпает. Появляется Оберон.

Оберон
(выжимая цветок на глаза Титании)

Что увидишь, как проснешься,
Всей душой тем увлечешься.
Пусть любовь тебя гнетет:
Будь то волк, медведь, иль кот,
Иль с щетиной жесткой боров -
Для твоих влюбленных взоров
Станет он всего милей.
Как придет, проснись скорей!
(Исчезает.)

Входят Лизандр и Гермия.

Лизандр

Любовь моя! Устала ты блуждать,
Но признаюсь, что сбился я с дороги.
Не хочешь ли прилечь и подождать,
Чтоб новый день рассеял все тревоги?

Гермия

Ну что ж, тогда найди себе приют;
А я на мшистый склон прилягу тут.

Лизандр

На тот же мох и я прилягу тоже:
Одно в нас сердце, пусть одно и ложе!

Гермия

Нет, нет, Лизандр мой! Я тебя люблю!
Но ляг подальше, я о том молю!

Лизандр

Мой друг, пойми невинность слов моих,
Любовь тебе понять поможет их.
Хотел сказать я, что любовь чудесно
В одно слила два наших сердца тесно
И клятвою их так связала оба,
Что верность в них одна живет до гроба.
В местечке рядом мне не откажи:
Поверь, что не способен я ко лжи.

Гермия

Словами ты играешь преискусно;
Но гордости моей как было б грустно,
Когда в тебе я допустила б ложь!
Но уваженье и любовь ты все ж
Докажешь мне, коль дальше отойдешь:
Для юноши с девицей стыд людской
Не допускает близости такой...
Ляг дальше. Спи спокойно, без забот;
И только с жизнью пусть любовь пройдет.

Лизандр

Аминь, аминь, - вослед твоей мольбе,
И пусть умру, коль изменю тебе.
Здесь лягу я. Во сне найди вновь силы!

Гермия

Того же и тебе желаю, милый!

Засыпают.
Входит Пэк.

Пэк

Я прошел весь лес насквозь:
Никого там не нашлось,
Чтоб на нем проверить мог
Я цветка волшебный сок.
Ночь... Молчанье... Тcс! Кто там?
Да не он ли это сам?
Это он, сомненья нет:
По-афински он одет.
Вот и девушка здесь тоже
Сладко спит на влажном ложе.
Ах, бедняжка! Так нежна...
И не смела лечь она
К бессердечному поближе?
О, злодей! Ну, погоди же!
(Выжимает сок цветка на глаза Лизандру.)
Властью чар порабощен,
Пусть, едва проснется, он
От любви утратит сон.
Я ж лечу: ждет Оберон!
(Исчезает.)

Входит Деметрий, за ним бежит Елена.

Елена

О, подожди! Убей меня, убей!

Деметрий

Я говорю: прочь с глаз моих скорей!

Елена

Одну меня ты бросишь? Пощади!

Деметрий

Оставь меня, не то... Пусти! Уйди!
(Убегает.)

Елена

Нет сил! В погоне я изнемогаю.
Чем больше просьб, тем меньше достигаю.
О, счастье ей, - где б ни была она, -
Что прелесть звезд глазам ее дана!
И почему те звезды так блестящи?
Не от соленых слез: я плачу чаще!
Нет, я дурна, противна, как медведь!
Зверь на меня боится посмотреть.
Так как же мне Деметрию дивиться,
Что он, как зверь, прочь от меня стремится?
Как, зеркало, ты, лживое стекло,
Равняться с ней позволить мне могло?
Но что это? Лизандр? Он здесь лежит!
Но мертв иль спит? Нет крови: не убит.
Проснитесь, о Лизандр, мой друг! Что с вами?

Лизандр
(просыпаясь)

Я за тебя с восторгом кинусь в пламя,
Прозрачная Елена! Вижу я,
Как в красоте сквозит душа твоя.
Деметрий где? Вот имя для того,
Кто от меча погибнет моего!

Елена

Нет, нет, Лизандр, вы так не говорите.
Пускай ее он любит; но поймите:
Она вас любит - этого довольно!

Лизандр

Довольно? Нет! Мне тяжело и больно,
Что с ней я время тратил добровольно!
Не Гермию люблю - люблю Елену.
Голубку взял вороне я в замену.
Ведь у рассудка воля в подчиненье,
А он сказал: ты выше без сравненья!
До времени ведь не созреть плодам:
Я молод был доселе по годам,
Но разум мой созрел до основанья
И ныне стал вождем моим желаньям.
В твоих глазах читаю в этот миг
Рассказ любви в прекраснейшей из книг.

Елена

За что обречена я на мученья?
Чем заслужила эти оскорбленья?
Иль мало вам, иль мало вам того,
Что ласки я не вижу от него,
Что надо мной смеялись вы безбожно?
Нет, хуже поступить едва ль возможно!
Стыдиться б надо шутки вам дурной:
В насмешку вдруг ухаживать за мной!
Прощайте! Но должна я вам заметить,
Что больше рыцарства ждала в вас встретить.
О боги! Быть отвергнутой одним,
Чтоб грубо быть осмеянной другим!
(Убегает.)

Лизандр

А! Гермии не видела она!
Спи, Гермия! Ты мне уж не нужна.
Да, так в нас вызывает отвращенье
Излишек в лакомстве иль пресыщенье.
Так ересь после возмущает тех,
Кого прельщала, - точно тяжкий грех.
Была такой ты ересью моей:
Пусть все тебя клянут, я - всех сильней!
Все силы я отдам во власть Елены:
Любить ее, служить ей без измены.
(Убегает.)

Гермия
(просыпаясь)

Лизандр мой, помоги! Скорей придя,
Ползучую змею сорви с груди!..
О страшный сон!.. Дрожу от страха я.
Мне снилось, что ужасная змея
Мне грызла сердце. Было тяжко, душно,
А ты смотрел с улыбкой равнодушно.
Лизандр! Как! Нет? Ушел? О мой супруг!..
Не слышит он? Откликнись, милый друг,
Во имя всей любви! Да что же это?
Лишаюсь чувств от страха. Нет ответа?
Так, значит, мне на поиски идти?
Найти его - иль смерть свою найти!
(Убегает.)

АКТ III

СЦЕНА 1

Лес.
Титания спит.
Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.

Основа

Вся ли наша компания в сборе?

Пигва

Все налицо. А вот и замечательно подходящее местечко для нашей
репетиции. Вот эта зеленая лужайка будет нашей сценой, эти кусты боярышника
- уборной, и мы можем представлять все в точности как перед самим герцогом.

Основа

Питер Пигва!

Пигва

Что скажешь, удалец Основа?

Основа

А то, что в этой комедии о Пираме и Фисбе есть вещи, которые никому не
понравятся. Во-первых, Пираму придется вынуть меч, чтобы заколоться; а дамы
этого совершенно не выносят. Что же вы на это можете ответить?

Рыло

Ах ты, сделай милость - это опасная штучка!

Заморыш

Я полагаю, что придется нам в конце концов самоубийство вымарать.

Основа

Ничего подобного! Я придумал такую хитрую штуку, что все великолепно
обойдется. Напишите вы мне пролог, и пусть этот Пролог доложит публике, что,
мол, мечи наши никакой беды наделать не могут и что Пирам на самом деле
вовсе не закалывается; а чтобы окончательно их уверить в этом, пусть он
скажет, что, мол, я, Пирам, вовсе и не Пирам, а ткач Основа: это всех
совершенно и успокоит.

Пигва

Отлично, закажем пролог, велим его написать восьмисложными и
шестисложными стихами.

Основа

Не пожалейте лишних двух стоп: пусть уж будут восьмисложные с
восьмисложными.

Рыло

А не испугаются дамы Льва?

Заморыш

Ох, боюсь, что испугаются, - ручаюсь вам.

Основа

Друзья, об этом надо хорошенько подумать! Вывести Льва к дамам!..
Сохрани нас бог! Это страшная затея. Ведь опаснее дичины нет, чем лев, да
еще живой! Надо это иметь в виду.

Рыло

Так пускай другой Пролог объяснит, что Лев совсем не лев.

Основа

Нет, вот что: надо, чтобы он назвал себя по имени. Потом, чтобы
полфизиономии его было видно из-под львиной шкуры. А он сам пусть заговорит
и скажет что-нибудь в таком роде: "сударыня, позвольте мне просить вас...",
или: "позвольте мне умолять вас...", или: "позвольте мне заклинать вас - не
дрожать и не бояться: я готов за вас жизнь свою отдать! Будь я в самом деле
львом - плохо мне пришлось бы здесь. Но я вовсе не лев, ничего подобного, я
такой же человек, как и все другие". И тут пусть он себя назовет: так прямо
и скажет, что он, мол, столяр Миляга!

Пигва

Ладно, так и порешим. Теперь остаются еще две трудности. Как устроить
лунный свет в комнате? Потому что, знаете ли, у Пирама и Фисбы - свидание
при лунном свете.

Рыло

А будет луна в вечер нашего представления?

Основа

Календарь, календарь! Поглядите в альманах: найдите луну, найдите луну!

Пигва

Да, будет луна.

Основа

Так чего проще - открыть пошире окно в той комнате, где мы будем
играть: луну и будет видно.

Пигва

Пожалуй. А то можно еще так: кто-нибудь должен войти с кустом и с
фонарем и объяснить, что он фигурирует, то есть изображает лунный свет.
Отлично! А второе вот что: в комнате еще необходима стена, потому что, по
пьесе, Пирам и Фисба разговаривают через щель в стене.

Рыло

Стену в комнату втащить никак не возможно. Что ты скажешь, Основа?

Основа

Опять-таки кто-нибудь нам сыграет стену! Мы его подмажем штукатуркой,
глиной и цементом; это и будет значить, что он - стена. А пальцы он пускай
вот так растопырит, и сквозь эту щель Пирам и Фисба и будут шептаться.

Пигва

Ну, раз все так хорошо устраивается, то у нас все обстоит благополучно.
Садитесь, и пусть каждый твердит свою роль. Пирам, тебе начинать! Как только
отговоришь свои слова, так ступай в кусты. И так - каждый, сообразно своей
роли.

Сзади них появляется Пэк.

Пэк

Что здесь за сброд мужланов расшумелся
Так близко от царицы? Ба! Тут пьеса!
Ну что ж, я буду зрителем у них,
При случае, быть может, и актером!

Пигва

Начинай, Пирам! А ты, Фисба, приготовься.

Основа

"О Фисба, цвет цветочков бездыханных!"

Пигва

"Цветов благоуханных!"

Основа

"...цветов благоуханных!
Твое дыхание, о Фисба, друг драгой!
Но чу! Я слышу глас! Останься здесь покуда:
А вскоре, вскоре вновь я здесь с тобою буду!"
(Уходит.)

Пэк
(в сторону)

Чуднее я не видывал Пирама! (Исчезает.)

Дудка

Теперь мне говорить?

Пигва

Ну да, тебе. Имей в виду, он только пошел взглянуть, что там за шум, и
сейчас должен вернуться.

Дудка

"Блистательный Пирам, чей лик, белей лилей
И алых роз алей, предивно расцветает!
Юнейший юноша, всех миленьких милей,
Верней, чем верный конь, что устали не знает...
Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы..."

Пигва

"У Ниновой гробницы", милый. Да только это еще рано говорить: это ты
отвечаешь Пираму. А ты хочешь всю роль сразу отбарабанить! Пирам, ну что же
ты! Ты реплику прозевал; твоя реплика: "Что устали не знает..."

Дудка

"О! Верный конь, что устали не знает!"

Входят Пэк и Основа с ослиной головой.

Основа

"Будь я прекрасней всех, о Фисба, все ж я твой!.."

Пигва

О ужас! О чудо! Здесь нечистая сила! Молитесь, друзья! Спасайтесь,
друзья!.. На помощь!

Пигва, Дудка, Миляга, Рыло и Заморыш убегают.

Пэк

Я за вами пойду, я вас в круг заведу;
Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.
То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,
Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,
То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!
(Убегает.)

Основа

Чего это они все удирают? Знаю я: это штуки, чтобы напугать меня.

Вбегает Рыло.

Рыло

Ох, Основа! Тебя подменили! Что это я на тебе вижу?

Основа

Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы?

Рыло убегает.
Вбегает Пигва.

Пигва

Спаси тебя бог, Основа, спаси тебя бог! Ты стал оборотнем! (Убегает.)

Основа

Вижу я их плутни! Они хотят осла из меня сделать. Настращать меня! Кабы
могли... А я и с места не сдвинусь, что бы они ни вытворяли. Буду здесь
разгуливать да песни петь: пускай слышат, что я и не думаю бояться. (Поет.)
"Эй черный дрозд, эй, черный хвост,
Оранжевый носок.
И сладкозвучный певчий дрозд,
И крошка-королек!"

Титания
(просыпаясь)

О, что за ангел пробудил меня
Среди цветов?

Основа
(поет)
"Щегленок, зяблик, воробей,
Кукушка с песнею своей,
Которой человек в ответ
Сказать не часто смеет: нет!"
Да и правда: кто станет спорить с такой глупой птицей? Кто ей скажет, что
она врет, сколько бы она ни кричала свое "ку-ку"?

Титания

Прошу, прекрасный смертный, спой еще!
Твой голос мне чарует слух, твой образ
Пленяет взор. Достоинства твои
Меня невольно вынуждают сразу
Сказать, поклясться, что тебя люблю я!

Основа

По-моему, сударыня, у вас для этого не очень-то много резону. А
впрочем, правду говоря, любовь с рассудком редко живут в ладу в наше время,
- разве какие-нибудь добрые соседи возьмутся помирить их. Что? Разве я не
умею пошутить при случае?

Титания

Ты так же мудр, как и хорош собой!

Основа

Ну, это, положим, преувеличение. Но будь у меня достаточно смекалки,
чтобы выбраться из этого леса, - вот бы с меня и хватило.

Титания

Покинуть лес!.. Не думай и пытаться.
Желай иль нет - ты должен здесь остаться.
Могуществом я высшая из фей.
Весна всегда царит в стране моей.
Тебя люблю я. Следуй же за мной!
К тебе приставлю эльфов легкий рой,
Чтоб жемчуг доставать тебе со дна,
Баюкать средь цветов во время сна.
Я изменю твой грубый смертный прах:
Как эльф, витать ты будешь в облаках.
Скорей ко мне, Горчичное Зерно,
Горошек, Паутинка, Мотылек!

Появляются четыре эльфа.

Душистый Горошек

Я здесь!

Паутинка

И я!

Мотылек и Горчичное Зерно

И мы!

Все четверо

Куда лететь нам?

Титания

Вот господин ваш: вы ему служите,
Его воздушной пляской окружите,
Кормите виноградом, ежевикой,
Берите мед ему от пчелки дикой,
А из пчелиных лапок восковых
Наделайте светильников ночных;
О звезды светляков их зажигайте
И милого на отдых провожайте,
Взяв крылья мотыльков на опахала,
Чтоб спать ему луна не помещала.
Склонитесь и приветствуйте его!

Эльфы

Привет тебе! Привет! Привет, о смертный!

Основа

Сердечно признателен вашей милости. Нельзя ли узнать, как имя вашей
милости?

Паутинка

Паутинка.

Основа

Очень рад буду с вами ближе познакомиться, любезная госпожа Паутинка.
Если я обрежу себе палец, я обращусь к вам за помощью. - А ваше имя,
почтеннейший?

Душистый Горошек

Душистый Горошек.

Основа

Позвольте попросить вас передать поклон госпоже Горошине, вашей
матушке, и господину Стручку, вашему батюшке. Очень рад буду с вами поближе
познакомиться. - А как вас зовут, сударь мой, прошу вас?

Горчичное Зерно

Горчичное Зерно.

Основа

Добрейший господин Горчичное Зерно! Я хорошо знаю ваше долготерпение.
Этот бессовестный великан Ростбиф пожрал не одного члена вашей семьи. Уверяю
вас, я не раз проливал слезы из-за вашей родни. Очень, очень рад буду с вами
поближе познакомиться.

Титания

Идите ж с милым к моему покою.
Луна как будто плачет в высоте.
Она в слезах; цветы полны тоскою
О чьей-нибудь погибшей чистоте.
Связав ему уста, ведите молча.

Уходят.

СЦЕНА 2

Другая часть леса.
Входит Оберон.

Оберон

Хотел бы знать, проснулась ли царица
И кто ей первый на глаза попался
И стал предметом страсти роковой.

Появляется Пэк.

Вот мой посол. - Ну, дух безумный мой,
Что нового в лесу у нас случилось?

Пэк

В чудовище Титания влюбилась.
Пока в священном уголке своем
Покоилась царица крепким сном,
Поблизости толпа афинской черни -
Мастеровых, свободных в час вечерний, -
На репетицию явилась в лес,
Чтоб разучить глупейшую из пьес.
Сыграть ее взбрела им в ум затея
В день свадьбы благородного Тезея.
Нелепей всех в той кучке был Пирам.
Лишь он в кусты, я вмиг за ним и там
Дурацкую башку сменил ослиной.
Как только вышел с этой образиной
Он к Фисбе, тут все сразу - наутек.
Как гуси дикие, едва стрелок
Покажется, как пестрых галок стая
От выстрелов, крикливо улетая,
В безумии взмывает к небесам, -
Все кинулись. В лесу и шум и гам:
Зовут на помощь; все в них ослабело.
Немые вещи тут взялись за дело:
Терновники протягивают лапки,
Хватают за руки, сбивают шапки,
Бежать мешают им кусты и пни...
Я их завел: пусть кружатся они!
Не выбраться оторопелой шайке.
Герой Пирам остался на лужайке,
Титания разбужена была;
Она влюбилась в тот же миг в осла.

Оберон

Удачней вышло все на этот раз,
Чем мог я ждать. А мой другой приказ?
Ты юноше глаза обрызгал соком?

Пэк

Обрызгал. Он лежал во сне глубоком,
С ним рядом я афинянку застиг:
Открыв глаза, ее увидит вмиг!

Входят Деметрий и Гермия.

Оберон

Стой! Вот и он!

Пэк

Кто? Я не разумею:
Вот девушка, но ведь другой был с нею!

Деметрий

Не мучь того, кому ты дорога!
Оставь свой гнев для злейшего врага.

Гермия

Боюсь, ты стал врагом мне настоящим;
Что, если ты убил Лизандра спящим?
По горло ты в крови; тебя кляну
Недаром я... Ныряй же в глубину
И с ним меня убей!
Как солнце - дню, был милый верен мае.
Чтоб бросил он меня, одну, во сне?
Скорей могла бы я себе представить,
Что шар земной возможно пробуравить
И, проскочив через него, луна
Смутит сиянье дня у антиподов.
Да, ты его убил! Не надо слов:
Глядишь убийцей, мрачен и суров.

Деметрий

Гляжу убитым я: убит тобою.
Да, ты пронзила сердце мне враждою.
Убийца же прекрасна и горда,
Как в небесах Венерина звезда.

Гермия

Ах, что мне в том? О мой Лизандр, где ты? -
Отдай его, во имя доброты.

Деметрий

Отдать бы труп его собачьей своре!

Гермия

О, сам ты пес! Собака! Горе! Горе!
Нет сил стерпеть. Так ты убил, злодей?
Отныне будь ты проклят средь людей!
Раз в жизни правду мне скажи! Ответь:
В глаза ему боялся ты смотреть?
Его убил ты спящим? Так постыдно
Мог поступить лишь гад, змея, ехидна.
Но что я? Нет, твой яд еще сильней:
Так не ужалить ни одной из змей.

Деметрий

Ты сердишься... Но гнев твой беспричинен,
И я в крови Лизандра неповинен.
Да вряд ли что и приключилось с ним.

Гермия

Скажи скорей: он жив и невредим?

Деметрий

А что за это будет мне наградой?

Гермия

Что? Право на меня не кинуть взгляда.
О, ненавистен мне один твой вид:
Прочь от тебя, жив он или убит!
(Убегает.)

Деметрий

Она сейчас раздражена смертельно.
Останусь здесь: бежать за ней бесцельно.
Скорбь - тяжелей, когда не отдает
Своих долгов ей бедный Сон-банкрот.
Попробую заснуть хоть ненадолго:
Быть может, он вернет частицу долга.
(Ложится и засыпает.)

Оберон

Что сделал ты? Кого в беду вовлек?
Ты не тому впустил волшебный сок,
И верность чьей-нибудь любви сердечной
Нарушил ты небрежностью беспечной.

Пэк

Что делать? Уж таков судьбы закон:
На верную - фальшивых клятв мильон.

Оберон

Ступай, несись, как вихрь, лети быстрее!
Елену из Афин найди скорее.
Она бледна: болезнь ее - любовь.
Ей вздохи грусти отравляют кровь.
Сюда ее заманишь, в глушь лесную,
Пока его во сне я зачарую.

Пэк

Я в путь готов! Смотри, как полетел!
Помчусь быстрее всех татарских стрел.
(Исчезает.)

Оберон

Ты, цветок пурпурный мой,
Ранен Эроса стрелой,
Сок в глаза ему пролей:
Пусть, проснувшись рядом с ней,
Он найдет ее прекрасной,
Как Венеру в тверди ясной.
Пробудясь, моли ее
Сердце вылечить твое.

Появляется Пэк.

Пэк

Мой великий властелин,
Вот Елена из Афин.
Юноша пленен Еленой,
Полюбуйся этой сценой:
Молит он любви с тоской.
Как безумен род людской!

Оберон

Стань подальше. Что-то будет?
Шум Деметрия разбудит.

Пэк

Два - в погоне за одной:
Это случай пресмешной.
Чем нелепей приключенье,
Тем мне больше развлеченья.

Входят Лизандр и Елена.

Лизандр

В чем видишь ты насмешку? Я не знаю,
Где видела в слезах насмешку ты?
Но плачу я, смотри: я заклинаю.
Рожденные в слезах слова чисты.
Возможно ль счесть насмешкою пустою
То, что сияет правды чистотою?

Елена

О, как хитро вы боретесь со мной!
Убьет ли правда правдой? Клятвы ваши
Принадлежат лишь Гермии одной.
Кладите ж клятвы ей и мне на чаши,
И равный вес получите на двух:
И тут и там - неуловимый пух.

Лизандр

Утратил разум я, когда ей клялся.

Елена

С изменою он к вам не возвращался.

Лизандр

Ее Деметрий любит, не тебя.

Деметрий
(просыпаясь)

Елена! О богиня, свет, блаженство!
С чем глаз твоих сравню я совершенство?
Кристалл - тусклей! Уста твои цветут,
Они как вишни, что лобзанья ждут.
А белизна вершины Тавра снежной
Черна в сравненье с этой ручкой нежной.
О, дай же мне, о, дай поцеловать
Верх белизны и счастия печать!

Елена

О стыд! О ад! Откуда эта злоба?
Терзать меня вы сговорились оба.
Будь вам учтивость не совсем чужда,
Вы б так не поступили никогда.
Мужчинами не будь вы только с виду,
Вы б женщине не нанесли обиду.
Довольно, что не терпите меня;
Но, издевательства соединя,
Хвалить меня и клясться так бесчестно,
Когда мне ваша ненависть известна!
Соперники вы были в страсти к ней, -
Соперники теперь - в беде моей.
О рыцарство, о подвиг благородный!
Чтоб вызвать слезы скорби безысходной
У бедной девы шуткою холодной,
Насмешкою! О, как вы недобры!
Шутить над беззащитной - для игры!

Лизандр

Нехорошо, Деметрий, неуместно!
Что Гермию ты любишь, всем известно.
Ее любовь тебе я уступлю
От всей души: другую я люблю.
Мне уступи любовь Елены милой:
Ее любить клянусь я до могилы.

Елена

Пустых насмешек слушать нету силы!

Деметрий

Лизандр! Знай, Гермия мне не нужна.
Была любовь, теперь прошла она.
Ведь сердце только у нее гостило:
Теперь домой к Елене поспешило,
Чтоб с нею быть.

Лизандр

Не верь его словам!

Деметрий

Смотри - любви, какой не знаешь сам,
Ты не порочь, иль будешь ты наказан!
Вот - та, кого ты любишь, с кем ты связан.

Входит Гермия.

Гермия

Ночная тьма глаза лишает зренья,
Но обостряет слух наш, без сомненья,
И если нам мешает видеть ночь,
С двойною силой может слух помочь.
Тебя, Лизандр, хоть взор мой не нашел,
Но, к счастью, слух меня к тебе привел.
Как мог меня покинуть ты?

Лизандр

Где ж тот,
Кто станет медлить, если страсть зовет?

Гермия

Какая страсть могла тебя заставить
Прочь от меня бежать, меня оставить?

Лизандр

Любовь к Елене, блещущей средь ночи
Прекрасней, чем созвездий ярких очи.
Что хочешь ты? Ужель тебе вполне
Не ясно, как ты ненавистна мне?

Гермия

Не думаешь того, что говоришь ты.
Не может быть!

Елена

Как! С ними заодно?
Так вы все трое сговорились вместе,
Чтоб злую шутку надо мной сыграть?
О Гермия, коварная подруга!
И ты могла в их заговор вступить,
Чтоб сделать из меня себе потеху?
Так все, что прежде мы с тобой делили,
Как сестры, клятвы и часы досуга,
Когда мы время горько упрекали,
Что разлучает нас, - ах, все забыто?
Забыта дружба школьных дней невинных,
Когда, как два искусных божества,
Мы, сидя рядом, вместе вышивали
Один цветок по одному узору,
Одну и ту же песню пели в лад,
И наши души, голоса и руки -
Все было неразлучно. Мы росли
Двояшкой-вишнею, хотя по виду
Разделены, но в сущности одно:
Две ягоды на стебельке одном,
Два тела, но одна душа в обеих,
Как бы два поля, что в одном гербе
Увенчаны нашлемником единым.
И хочешь ты порвать любовь былую,
С мужчинами глумиться над подругой?
Не дружеский, не девичий поступок!
Тебя за это весь наш пол осудит,
Хоть и одна обиду я терплю.

Гермия

Не понимаю страстных слов твоих.
Я не глумлюсь, скорее ты глумишься.

Елена

Кто ж, как не ты, Лизандру приказал
Преследовать меня и восхвалять?
А твоему поклоннику другому,
Что чуть меня ногою не толкал, -
Вдруг величать меня богиней, нимфой,
Божественной, и дивной, и небесной?
К чему так говорит он с ненавистной?
Зачем Лизандр отрекся от тебя
И мне клянется пламенно в любви?
Конечно, только с твоего согласья.
Увы, не так я счастлива, как ты,
Не так окружена любовью общей;
Несчастна я: люблю - и не любима.
Тебе б жалеть, не презирать меня!

Гермия

Не понимаю, что все это значит?

Елена

Так, так. Гляди печально, притворяйся
И строй гримасы за моей спиной.
Перемигнувшись, продолжайте шутку,
Она, пожалуй, может вас прославить.
Когда б была в вас жалость или честь,
Вы б надо мною так не издевались.
Прощайте же! Тут и моя вина.
Но все исправит смерть или разлука.

Лизандр

Стой, милая! Дай оправдаться мне,
Душа моя; любовь и жизнь, Елена!

Елена

Чудесно!

Гермия

Милый, не шути над ней!

Деметрий

Ты не упросишь, - я его заставлю.

Лизандр

Ты не заставишь, ей - не упросить.
Здесь и угрозы и мольбы бессильны.
Клянусь я жизнью, что люблю Елену,
И жизнь отдам, чтоб доказать, что лжет,
Кто скажет, что Елену не люблю я!

Деметрий

А я клянусь, что я люблю сильней.

Лизандр

Ты докажи своим мечом мне это.

Деметрий

Идем - сейчас!

Гермия

Лизандр, да что же это?

Лизандр

Прочь, эфиопка!

Деметрий

Славно, сударь, славно!
Ха-ха! Он притворился, что взбешен,
А сам ни с места - смирный малый, право!

Лизандр

Прочь, кошка! Отцепись, оставь, репейник,
Не то тебя стряхну я, как змею!

Гермия

Как груб со мной ты! Что за перемена?
Мой друг...

Лизандр

Твой друг? Прочь, - смуглая татарка!
Прочь, гадкое лекарство, прочь, микстура!

Гермия

Ты шутишь?

Елена

Да, он шутит, как и ты.

Лизандр

Деметрий, слово я свое сдержу.

Деметрий

Не худо б нам условье подписать:
Тебя легко удерживает слабость.

Лизандр

Что ж, мне ее побить, убить? Ей боли
Не причиню я, как ни ненавижу.

Гермия

Какая боль мне может быть ужасней,
Чем ненависть твоя? Ко мне? За что?
Иль я не Гермия? Ты не Лизандр?
Я так же хороша, как и была.
Ты в эту ночь еще меня любил.
Но в эту ночь меня ты и покинул.
Так ты меня покинул не шутя?

Лизандр

Какие шутки? Я ушел навек.
Оставь сомненья, просьбы и надежды
И знай вернее верного: тебя
Я ненавижу, а люблю Елену.

Гермия

Так вот что! Ты - обманщица, ты - язва,
Воровка! Значит, ночью ты прокралась
И сердце у него украла?

Елена

Славно!
Нет у тебя ни робости, ни капли
Девичьего стыда; ты хочешь вызвать
Мой кроткий дух на резкие слова.
Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!

Гермия

Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!
Так ты наш рост сравнила перед ним
И похвалялась вышиной своей,
Своей фигурой, длинною фигурой...
Высоким ростом ты его пленила
И выросла во мнении его
Лишь потому, что ростом я мала?
Как, я мала, раскрашенная жердь?
Как, я мала? Не так уж я мала,
Чтоб не достать де глаз твоих ногтями!

Елена
(Деметрию и Лизандру)

Хоть вы смеетесь надо мной, у вас же
Прошу защиты: так меня никто
Не проклинал! На брань не мастерица,
Я робости девической полна.
Она меня побьет! Хотя она
И ниже ростом, я не справлюсь с нею.

Гермия

Пониже ростом! Слышите, опять!

Елена

Но, Гермия, не надо так сердиться.
Тебя всегда я, милая, любила,
Я слушалась тебя, не обижала.
Одно лишь - что, Деметрия любя,
Ваш план ему открыла. Он за вами
Отправился; я из любви - за ним.
Но он меня прогнал и угрожал
Меня ударить, да, прибить, убить.
Пустите же меня: вернусь в Афины
С своим безумьем и за вами больше
Я следовать не буду. Отпустите!
Ты видишь, как проста я и кротка.

Гермия

Ступай же прочь! Да кто тебя здесь держит?

Елена

То сердце глупое, что здесь оставлю.

Гермия

С Лизандром?

Елена

Нет, с Деметрием.

Лизандр
(Елене)

Не бойся,
Она тебя и тронуть не посмеет.

Деметрий

О да, хотя б и ты ей помогал.

Елена

Но Гермия страшна бывает в гневе;
Она была уже и в школе злючкой,
Хоть и мала, неистова и зла.

Гермия

Опять "мала"! И все о малом росте!
Зачем вы ей даете издеваться?
Пустите к ней!

Лизандр

Прочь, карлица, пигмейка,
Зачатая на спорынье! Прочь, желудь!
Прочь, бусинка!

Деметрий

Ты чересчур услужлив
Для тех, кто у тебя услуг не просит.
Оставь! Не смей Елену защищать
И о любви с ней говорить не смей,
Не то раскаешься!

Лизандр

А, я свободен!
Иди ж за мной, коль смеешь, чтоб решить,
Кто больше прав имеет на Елену.

Деметрий

Я - за тобой? Ну нет, пойдем мы вместе.

Лизандр и Деметрий уходят.

Гермия

Ну, милая, из-за тебя все это!..
Куда ты? Стой!

Елена

Тебе не верю я,
И ненавистна близость мне твоя.
Хоть в драке руки у тебя сильней, -
Чтоб бегать, ноги у меня длинней.
(Убегает.)

Гермия

Как странно все! Не знаю, что подумать.
(Уходит.)

Оберон

Твоя оплошность! Вечные ошибки!
Но ты нарочно сплутовал, злодей!

Пэк

Нет, верь мне: я ошибся, царь теней.
Подумай: мне велел искать героя
Ты по плащу афинского покроя.
Кого нашел я - тоже из Афин;
Так, значит, я был прав, мой властелин.
Но я-то рад, что вышло так забавно;
Над распрей их мы посмеемся славно.

Оберон

Для поединка в глушь пошли они.
Скорее, Робин, ночь им затемни
И затяни все звезды небосклона
Туманной мглой чернее Ахерона.
Соперников упрямых сбей с пути,
Чтоб им никак друг друга не найти.
То, голосу Лизандра подражая,
Дразни Деметрия не умолкая;
То за Деметрия - его брани,
Пока из сил не выбьются они.
Подобный смерти, встанет над врагами
Сон-нетопырь с свинцовыми ногами;
Тогда Лизандру веки смажь травой,
Чей сок своею силою благой
Рассеять может пагубный обман;
В глазах его прояснится туман.
Проснувшимся былые заблужденья
Покажутся игрою сновиденья.
Вернутся вновь они к местам родным:
Союз их вечно будет нерушим.
Пока займешься этим, поспешу
К царице я; отдать мне упрошу
Ребенка. Чары я сниму - очнется
Титания, и всюду мир вернется.

Пэк

Не торопись: наш срок ведь все короче.
Быстрей летят драконы черной ночи,
Взошла звезда Авроры в небесах;
Ее завидев, духи впопыхах
Спешат домой скорее на кладбище,
А грешники, чье вечное жилище -
Дорог распутье иль речное дно,
Вернулись в мрачный свой приют давно;
Чтоб ясный день не видел их стыда,
Они сдружились с ночью навсегда.

Оберон

Но духи мы совсем другого рода.
Играть с зарею мне дана свобода.
В лесу мне, как охотнику, дан срок,
Пока огнем не заблестит восток
И в золото лучей блестящих струны
Не превратят зеленых волн Нептуна.
Однако все ж лети, спеши: пора!
Свои дела мы кончим до утра.
(Уходит.)

Пэк

Их поведу я там и сям.
Меня боятся здесь и там,
По городам и по полям
Веди их, дух, то здесь, то там!
Один пришел.

Входит Лизандр.

Лизандр

Где ж ты, гордец Деметрий? Отвечай!

Пэк

Здесь! Меч готов! А ты где, негодяй?

Лизандр

Иду к тебе.

Пэк

Скорее! Тут ровней:
Иди за мной.

Лизандр уходит на голос Пэка.

Деметрий
(входя)

Откликнись же, злодей!
Лизандр, эй, жалкий трус, да где же ты?
Куда со страха спрятался в кусты?

Пэк

Сам трус! Ты что же, хвалишься кустам,
Звездам кричишь, что рвешься в бой, а сам
Скрываешься? Мальчишка! Проучу
Тебя я розгой: нечего мечу
С тобою делать.

Деметрий

А, ты здесь? Постой!

Пэк

Не место драться здесь: иди за мной!

Уходят.

Лизандр
(входя)

Он прочь бежит, меня же вызывает.
Приближусь я - он снова убегает.
Куда проворнее меня, злодей!
Как я ни мчался, он бежал быстрей.
Я наконец упал во тьме ужасной.
Прилягу здесь...
(Ложится.)

Приди, о день прекрасный!
Блеснуть лишь стоит первому лучу -
Найду врага и местью отплачу.

Входят Пэк и Деметрий.

Пэк

Го-го! Чего ж ты прячешься трусливо?..

Деметрий

Так подожди! Скрываешься ты живо;
Чуть догоню, ты прячешься, как тать:
Не смеешь посмотреть, не смеешь встать.
Да где же ты?

Пэк

Я здесь. Иди-ка ближе!

Деметрий

Смеешься надо мной? Ну, погоди же!
Дай встретиться с тобой при свете дня.
Ступай! Усталость вынудит меня
Холодную постель собой измерить.
Жди утром гостя - можешь мне поверить.
(Ложится и засыпает.)

Входит Елена.

Елена

О долгая, мучительная ночь!
Умерь часы, пошли хоть луч с востока,
Чтоб я могла уйти в Афины прочь
От тех, чья ненависть ко мне жестока.
Сон, взор тоски смыкающий порой,
Ты от себя самой меня укрой!
(Ложится и засыпает.)

Пэк

Спите, спите сладким сном.
Я тайком своим цветком
Исцелю тебя, влюбленный.
(Выжимает сок на глаза Лизандра.)
Пробудись, в нее вглядись,
Прежним счастьем упоенный.
Пусть пословица на вас
Оправдается сейчас:
Всяк сверчок знай свой шесток,
Всякий будь с своею милой,
Всяк ездок - с своей кобылой,
А конец - всему венец.
(Исчезает.)

АКТ IV

СЦЕНА 1

Там же.
Лизандр, Гермия, Деметрий, Елена спят. Входит
Титания с Основой, за ними эльфы. В глубине Оберон,
невидимый для них.

Титания

Любовь моя, здесь на цветы присядь!
Я голову поглажу дорогую.
Дай розами тебя мне увенчать.
Дай уши я большие расцелую.

Основа

Где Душистый Горошек?

Душистый Горошек

Я здесь.

Основа

Почешите-ка мне голову, Душистый Горошек. - А где Паутинка?

Паутинка

Здесь!

Основа

Госпожа Паутинка, любезная госпожа Паутинка, возьмите-ка оружие в руки
и убейте вон того красноногого шмеля, что сидит на репейнике, и, милейшая
моя, принесите мне его медовый мешочек. Да смотрите, милейшая госпожа
Паутинка, берегитесь, чтобы мешочек не лопнул: мне будет очень прискорбно,
если вы обольетесь медом, синьора. - А где господин Горчичное Зернышко?

Горчичное Зерно

Я здесь!

Основа

Пожалуйте-ка сюда вашу лапку, господин Горчичное Зернышко. Да бросьте
всякие церемонии, прошу вас, любезный мой господин Горчичное Зернышко.

Горчичное Зерно

Что вам угодно приказать?

Основа

Ничего особенного, почтеннейший, только помогите кавалеру Душистому
Горошку чесать меня. Надо бы мне к цирюльнику, любезнейший: мне сдается, что
у меня лицо слишком уж заросло волосами. А я такой нежный осел: чуть меня
волосок где-нибудь пощекочет - я должен скрестись.

Титания

Не хочешь ли ты музыки послушать,
Любовь моя?

Основа

О, что до музыки - у меня отличное ухо. Ну что ж, пожалуй, сыграйте мне
что-нибудь на щипцах и на костяшках.

Грустная музыка.

Титания

А может быть, скажи мне, нежный друг,
Желаешь ты чего-нибудь покушать?

Основа

Что ж, я, пожалуй, съел бы гарнец-другой корму: пожалуй, пожевал бы
хорошего сухого овсеца. Нет, вот что: самое лучшее - дайте мне охапку сена.
С хорошим, сладким сеном ничто не сравнится.

Титания

Есть у меня один отважный эльф:
У белочек обыщет склады он
И принесет тебе орешков свежих.

Основа

Я бы предпочел пригоршни две сухого гороха Впрочем, пожалуйста, пусть
ваш народец пока отстанет от меня я чувствую, что меня одолевает сон.

Титания

Спи! Я тебя руками обовью. -
Ступайте, эльфы, все рассейтесь прочь.

Эльфы улетают.

Так жимолость душистая ствол дуба
Любовно обвивает; пальцы вяза
Корявые плющ женственный сжимает.
Как я люблю тебя, как обожаю!

Засыпают.
Входит Пэк.

Оберон

Ты видишь эту нежную картину?
Становится мне жаль ее безумья.
Недавно я ее за лесом встретил,
Цветы сбиравшей гнусному уроду.
Я стал ее стыдить и упрекать,
Что голову косматую ему
Украсила она венком душистым;
И та роса, что на цветах обычно
Светлей восточных жемчугов сверкает,
Теперь стояла у цветов в глазах,
Как слезы об их собственном позоре.
Когда ж над ней я вдоволь насмеялся,
Она прощенья кротко попросила,
И я тогда потребовал ребенка.
Она сейчас же уступила, эльфов
Послала отвести его ко мне.
Теперь он мой, и я хочу прогнать
Очей ее пустое заблужденье.
Ты тоже это украшенье, Пэк,
Сними с башки афинского бродяги.
Пусть он проснется вместе с остальными,
В Афины вместе с ними возвратится
И приключенья этой ночи вспомнит
Лишь как нелепую проделку сна.
Но раньше я царицу расколдую.
(Дотрагивается до ее глаз волшебным цветком.)
Будь ты прежней с этих пор:
Пусть как раньше видит взор.
Прогони, цветок Дианы,
Купидона все обманы!
Титания! Проснись, моя царица!

Титания

Мой Оберон! Что может нам присниться!
Мне снилось, что влюбилась я в осла!

Оберон

Вот милый твой.

Титания

Так правда? Я была...
О, на него теперь глядеть мне страшно.

Оберон

Тсс... тише! - Пэк, личину прочь с него!
Пусть музыки волшебной колдовство
На спящих сон глубокий навевает.

Титания

Эй, музыку, чтоб сон наколдовать!

Тихая музыка.

Пэк

Проснувшись, станешь дураком опять.

Оберон

Летите, звуки! Мы ж с тобой вдвоем
Своею пляской землю всколыхнем.
Отныне мы с тобою в дружбе, фея,
И завтра в полночь во дворце Тезея
Торжественную пляску поведем,
Благословим союз его и дом.
Влюбленных этих тут же, вместе с ним,
Мы в радостный союз соединим.

Пэк

Тише... Слышишь, Оберон,
В небе жаворонка звон?

Оберон
(Титании)

Дай же руку! Улетим
Молча с сумраком ночным
И мгновенно опояшем
Шар земной в полете нашем.

Титания

Да, летим! О мой супруг,
Ты расскажешь, как случилось,
Что заснула я и вдруг
Между смертных очутилась.

Улетают.

Звуки рогов.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и свита.

Тезей

Пусть кто-нибудь лесничего найдет.
Закончены все майские обряды,
И так как мы опередили день, -
Могу перед возлюбленной похвастать
Я музыкою гончих. - Всех спустите
Со своры в западной долине! Живо!
На горную вершину мы взойдем.
Оттуда мы с моей царицей будем
Внимать слиянью эха с звонким лаем.

Ипполита

В лесах на Крите как-то с Геркулесом
И с Кадмом затравили мы медведя
Спартанскими собаками. Я в жизни
Прекрасней не слыхала ничего:
Все - небо, горы, лес кругом - слилось
В сплошной могучий шум, - я не слыхала
Разлада музыкальней, грома - слаще.

Тезей

А псы мои спартанской ведь породы;
По челюстям, по масти их узнаешь.
С подгрудками они, как у быков,
Небыстрый бег, но голосов подбор -
Что колокольный звон. Стройнее сворам
Не улюлюкали, рога не пели
Ни в Спарте, ни в Фессалии, нигде.
Суди сама! Но что это за нимфы?

Эгей

Я вижу - дочь, мой государь, спит крепко.
А вот Лизандр. А рядом здесь Деметрий.
А вот Елена, дочь Недара-старца.
Зачем они все вместе здесь сошлись?

Тезей

Обряды майские свершали, верно,
И, зная, что мы явимся сюда,
Остались здесь дождаться торжества.
Но, друг Эгей, скажи мне, не сегодня ль
Свой выбор сделать Гермия должна?

Эгей

Да, государь.

Тезей

Пускай же их разбудят
Охотники игрою на рогах.

Звуки рогов и крики за сценой.
Лизандр, Гермия, Деметрий и Елена просыпаются.

Друзья, ведь Валентинов день прошел,
А пташки только начали слетаться.

Лизандр

Простите, государь!

Все опускаются на колени.

Тезей

Прошу вас, встаньте.
Я знаю, вы соперники в любви:
Что ж это за согласье стало в мире,
Что ненависть спит с ненавистью рядом
И не боится злобы и вражды?

Лизандр

Я, государь, не знаю, что ответить;
Во сне иль наяву я - сам не знаю;
И как сюда попал - не знаю тоже.
Но кажется... сказать бы только правду...
Нет, нет, вот как все это было, - вспомнил:
Мы с Гермией пришли сюда; решили
Мы из Афин бежать туда, где б можно,
Афинского закона не боясь...

Эгей

Довольно, государь, довольно с вас.
Закон, закон на голову его!
Они бежали! - Да, они хотели,
Деметрий, нас обоих обмануть:
Тебя - лишить жены, меня же - права
Тебе в супруги Гермию отдать.

Деметрий

Мой государь, прекрасная Елена
Открыла мне их замысел. Взбешенный,
За ними я погнался в этот лес.
Елена ж из любви пошла за мною.
И тут... я сам не знаю, государь,
Чья власть, но - несомненно, чья-то власть -
Заставила любовь мою растаять.
Она мне кажется пустой игрушкой,
Которую в дни детства я любил.
Страсть, цель и радость глаз моих теперь -
Не Гермия, а милая Елена.
Одна Елена! С ней я был помолвлен,
Когда еще я Гермии не знал.
Но как в болезни ненавидят пищу,
В здоровье ж возвращается к ней вкус,
Теперь ее люблю, хочу, желаю
И ей останусь верен я всю жизнь!

Тезей

Влюбленные, я в добрый час вас встретил;
Об этом мы еще поговорим.
Эгей, тебе придется уступить.
Сегодня ж в храме две четы влюбленных
Соединятся, как и мы, навеки.
Но утро далеко ушло вперед,
А потому отложим мы охоту.
Скорее все в Афины! Нас три пары:
Торжественно три свадьбы справим там.
Пойдем же, Ипполита!

Тезей, Ипполита, Эгей и свита уходят.

Деметрий

Все кажется мне малым и неясным,
Как будто горы в тучи расплылись.

Гермия

Я точно вижу разными глазами,
Когда двоится все.

Елена

Я точно так же.
Как будто драгоценность, я нашла
Деметрия; он - мой, и он - не мой.

Деметрий

Мне кажется, мы спим и видим сны.
Был герцог здесь? Велел идти за ним?

Гермия

И мой отец был здесь.

Елена

И Ипполита.

Лизандр

И герцог в храм за ним прийти велел.

Деметрий

Так, значит, мы не спим. Пойдем скорее;
Дорогою расскажем наши сны.

Уходят.

Основа
(просыпаясь)

Когда будет моя реплика, вы меня только кликните - и я тут как тут.
Следующая моя реплика: "Прекраснейший Пирам!" Эй, Питер Пигва! Дудка,
починщик мехов! Рыло, медник! Заморыш! Господи помилуй! Удрали, оставили
меня тут спать одного. Ну и чудной же мне сон приснился! Такой сон мне
приснился, что не хватит ума человеческого объяснить его! Ослом будет тот,
кто станет рассказывать этот сон. Мне снилось, что я был... что у меня
была... Круглым дураком будет тот, кто вздумает сказать, что у меня было.
Глаз человеческий не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая
не осилила, сердце бы лопнуло, если бы рассказать, какой мне сон снился. Я
заставлю Пигву написать балладу про этот сон; она будет называться: "Сон
Основы" потому что в ней нет никакой основы. И я ее спою в конце пьесы перед
герцогом. Даже вот что: чтобы вышло полюбезнее, спою ее во время Фисбиной
смерти.
(Уходит.)

СЦЕНА 2

Афины. Комната в доме Пигвы.
Входят Пигва, Дудка, Рыло и Заморыш.

Пигва

Ну что, посылали к Основе? Вернулся он домой

Заморыш

О нем ничего не слышно: не иначе как его унесла нечистая сила.

Дудка

Если он не вернется, пропала наша пьеса: ничего не выйдет.

Пигва

Да, без него играть нельзя. Во всех Афинах найти человека, подходящего
для Пирама.

Дудка

Не найти! Изо всех афинских ремесленников у Основы самая умная голова.

Пигва

И к тому же он у нас самый красивый. А уж по голосу так настоящий
любовник.

Дудка

Какое непристойное слове - "любовник"! Скажи лучше: "любитель".

Входит Миляга.

Миляга

Друзья, герцог возвратился из храма; там с ним заодно обвенчали двух
или трех дам и кавалеров. Ох, кабы наша пьеса пошла, мы бы все людьми стали.

Дудка

Ах, милый наш удалец Основа! Потерял он шесть пенсов в день на всю
жизнь. Не миновать бы ему шести пенсов в день пожизненно: пусть бы меня
повесили, если 6ы герцог не назначил ему шести пенсов в день. Шесть пенсов -
и никаких!

Входит Основа.

Основа

Где они, мои молодчики? Где они, мои сердечные дружки?

Пигва

Основа! Вот благословенный день, вот счастливый час!

Основа

Ну, куманьки, и есть же у меня что пересказать вам. Чудеса! Но не
спрашивайте меня ни о чем. Не будь честный афинянин, если я не расскажу вам,
что со мной было. Я вам все до точности расскажу, как что случилось.

Пигва

Рассказывай, рассказывай, драгоценный Основа!

Основа

Ни слова обо мне. Все, что я вам пока скажу, - это вот что: герцог уже
отобедал. Собирайте ваши пожитки. Привяжите новые шнурки к бородам и новые
банты к туфлям. Белено нам всем сойтись у дворца. Каждый просмотри
хорошенько свою роль. Короче сказать, наша пьеса выбрана. Во всяком случае,
Фисба пусть наденет чистое белье, а Лев чтобы не вздумал обрезать ногти: они
должны выглядывать из-под львиной шкуры, как когти. А главное, дорогие мои
актеры, не ешьте ни луку, ни чесноку. Мы должны испускать сладостное
благоуханье, и я не сомневаюсь, что зрители скажут: вот сладчайшая пьеса.
Без всяких рассуждений! Марш вперед без дальних слов!

Уходят.

АКТ V

СЦЕНА 1

Афины. Зал во дворце Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи
и свита.

Ипполита

Как странен, мой Тезей, рассказ влюбленных!

Тезей

Скорее странен, чем правдив. Не верю
Смешным я басням и волшебным сказкам.
У всех влюбленных, как у сумасшедших,
Кипят мозги: воображенье их
Всегда сильней холодного рассудка.
Безумные, любовники, поэты -
Все из фантазий созданы одних.
Безумец видит больше чертовщины,
Чем есть в аду. Безумец же влюбленный
В цыганке видит красоту Елены,
Поэта взор в возвышенном безумье
Блуждает между небом и землей.
Когда творит воображенье формы
Неведомых вещей, перо поэта,
Их воплотив, воздушному "ничто"
Дает и обиталище и имя.
Да, пылкая фантазия так часто
Играет: ждет ли радости она -
Ей чудится той радости предвестник.
Напротив, иногда со страха ночью
Ей темный куст покажется медведем.

Ипполита

Не говори; в событьях этой ночи
Есть не одна игра воображенья.
Как сразу изменились чувства их!
Мне кажется, что правда в этом есть.
Но все-таки как странно и чудесно!

Тезей

Вот и они идут, сияя счастьем.

Входят Лизандр, Гермия, Деметрий и Елена.

Привет, друзья! Пусть радость и любовь
Живут средь вас.

Лизандр

Пусть вам сторицей радость
Сопутствует на царственном пути.

Тезей

Что ж нам придумать? Маскарад иль танцы?
Чем сократить нам вечность трех часов
От ужина до сна? Где наш придворный
Веселья поставщик? Что у него
В запасе есть? Какая-нибудь пьеса,
Чтоб облегчить тоску часов ползучих?
Где Филострат?

Филострат

Я здесь, великий герцог.

Тезей

Скажи, что ты нам нынче приготовил?
Какие маски, танцы? Чем заполнить
Часы пустые, если не весельем?

Филострат

Вот список всех готовых развлечений.
Пусть ваша светлость выберет любое,
С чего начать.
(Подает ему бумагу.)

Тезей
(читает)

"Сражение кентавров, -
Афинский евнух пропоет под арфу".
Не стоит: это я читал жене
В честь Геркулеса, предка моего.
"Как пьяные вакханки растерзали
Фракийского певца в своем безумье".
Старо: уж это мне играли раз,
Когда из Фив с победой я вернулся.
"Плач муз, скорбящих о судьбе Науки,
Скончавшейся в жестокой нищете".
Какая-нибудь острая сатира,
Негодная для свадебных торжеств.
"Любовь прекрасной Фисбы и Пирама,
Короткая и длительная драма,
Веселая трагедия в стихах".
Короткая и длительная пьеса,
Веселая трагедия притом?
Горячий лед! Но как согласовать
Все эти разногласья?

Филострат

Государь,
Вся эта пьеса - в десять слов длиной;
Короче пьесы нет, насколько помню;
Но лишние все эти десять слов -
Вот чем она длинна. Ни слова в ней
Нет путного, ни путного актера.
Трагедия она лишь потому,
Что в ней герой Пирам с собой кончает.
На репетиции до слез дошел я,
Но признаюсь, что никогда еще
Так весело не плакал я от смеха.

Тезей

А кто актеры?

Филострат

Все простые люди,
Ремесленники из Афин. Привыкли
Не головой работать, а руками,
И вдруг свою неразвитую память
Обременили пьесой в вашу честь.

Тезей

И мы ее посмотрим.

Филострат

Нет, мой герцог,
Нет, это не для вас; я слушал пьесу:
В ней ничего нет, ровно ничего!
Но, может быть, вас все же позабавят
Их тяжкие усилья вас развлечь.

Тезей

Да, эту пьесу будем мы смотреть!
Не может никогда быть слишком плохо,
Что преданность смиренно предлагает, -
Зови их! Дам прошу занять места.

Филострат уходит.

Ипполита

Я не люблю над нищетой смеяться
И видеть, как усердье гибнет даром.

Тезей

Нет, милая, здесь этого не будет.

Ипполита

Сказал он: ничего они не стоят.

Тезей

Тем будем мы добрей, благодаря
Их за ничто. Мы примем добродушно
Ошибки их. Где преданность бессильна,
Она усердьем искупает все.
Меня в моих поездках иногда
Ученые встречать хотели речью,
Заране приготовленной, и вдруг
Теряли нить: бледнели, забывали
Готовые слова и в заключенье,
Не кончив, обрывали речь свою.
И, веришь ли, любимая моя,
В молчанье их я находил привет,
И в скромности смущенного почтенья
Читал я большее, чем в болтовне
Напыщенных и смелых краснобаев.
Мне кажется, что у любви правдивой
Чем меньше слов, тем больше будет чувства.

Входит Филострат.

Филострат

Итак, коль вашей светлости угодно,
Пролог готов.

Тезей

Пускай войдет сюда!

Звуки труб.
Входит Пигва, он же Пролог.

Пролог

"Не думайте. Коль мы не угодим,
Что может быть. У нас желанья мало
Искусством скромным вас занять своим.
Вот нашего конца сейчас начало.
Мы не жалеем своего труда
Вас оскорбить. Не входит в наши цели
Вас развлекать. Явились мы сюда
Не с тем. Чтоб вы об этом пожалели,
Актеры здесь. Их стоит показать,
Чтоб вы узнали все, что надо знать".

Тезей

Этот молодец не очень-то считается со знаками препинания.

Лизандр

Он пустил свой пролог, как необъезженного жеребца: он не знает, где ему
остановиться. Отсюда мораль, государь: недостаточно говорить, надо еще
говорить правильно.

Ипполита

Действительно, он сыграл свой пролог, как ребенок играет на флейте:
звук есть, но управлять им он не умеет.

Тезей

Его речь похожа на спутанную цепь: все звенья целы, но в беспорядке. А
теперь что будет?

Входят Пирам, Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев,
как в пантомиме.

Пролог

"Почтенные, сей вид не ясен вам?
Дивитесь: скоро все вам станет ясно.
Сей человек, известно будь, Пирам,
Девицу же звать Фисбою прекрасной.
В известке с глиной человек - Стена,
Любовников жестокая преграда:
Сквозь щель ее шептаться (вот она!)
Бедняжечкам - и то уже отрада.
Вот этот малый - Лунный Свет; при нем -
Терновый Куст, фонарик и собака,
Чета влюбленных виделась тайком
В лучах луны, сияющей средь мрака.
Зверь, Львом рекомый, что наводит страх,
Завидел Фисбу, что спешила к другу.
Он напугал ее - и вот с испугу
Красавица бежала впопыхах,
Свой плащ при этом уронив, к несчастью.
Лев вмиг его порвал кровавой пастью.
Тут появился, строен и высок,
Пирам. Узрел в крови он плащ девицы
И сразу острый в грудь вонзил клинок.
Тем временем, под сенью шелковицы,
Узрев, что мертвый друг ее лежал,
Вонзила Фисба в грудь свою кинжал.
Подробно вам доскажут остальное
Луна, Стена, Лев и влюбленных двое".

Пролог, Пирам, Фисба, Лев и Лунный Свет уходят.

Тезей

Интересно, заговорит ли и Лев?

Деметрий

В этом ничего не будет удивительного, отчего бы и не поговорить Льву,
когда столько ослов разговаривают?

Стена

"В сей интермедье решено так было,
Что Стену я представлю, медник Рыло.
Стена такая я, что есть во мне
Дыра, иль щель, иль трещина в стене.
Влюбленные не раз сквозь эту щелку
Все про любовь шептались втихомолку.
Известка с глиной, с камешком должна
Вам показать, что я и есть Стена.
А вот и щель - направо и налево:
Шептаться будут здесь Пирам и дева".

Тезей

Можно ли требовать, чтобы известь и глина говорили лучше?

Деметрий

Государь, это положительно самая остроумная стена, какую мне
приходилось слышать.

Входит Пирам.

Тезей

Тише! Пирам подходит к стене.

Пирам

"О ночи тьма! Ночь, что как мрак черна!
Ночь, что везде, где дня уж больше нет!
О ночь, о ночь! Увы, увы, увы!
Боюсь, забыла Фисба свой обет!
А ты, Стена, любезная Стена,
Отцов-врагов делящая владенья, -
Пусть станет мне хоть щель в тебе видна
Для моего предмета лицезренья.

Стена растопыривает пальцы.

Пошли тебе Юпитер благодать!
Но ах, увы! - что вижу я сквозь Стену?
Стена-злодейка, девы не видать!
Будь проклята, Стена, ты за измену!"

Тезей

По-моему, Стена тоже должна напугаться, раз она обладает всеми
чувствами.

Пирам

Никак это не возможно, ваша светлость: "за измену" - это реплика для
Фисбы: она теперь должна войти, а мне надо ее заметить сквозь стену. Вы
увидите, что все будет точка в точку, как я сказал. А вот и она идет.

Фисба

"Не ты ль, Стена, внимала вопль печали,
Что от меня отторжен мой Пирам?
Вишневые уста мои лобзали
Твою известку с глиной пополам".

Пирам

"Я вижу голос; дай взгляну я в щелку.
Услышу ль Фисбы я прекрасный лик?
О Фисба!"

Фисба

"Ты ли к щелке там приник?
Я думаю..."

Пирам

"Что думаешь без толку?
Я, как Лизандр, не ведаю измены".

Фисба

"И я, пока жива, верней Елены".

Пирам

"Шафал Прокрусу так не обожал".

Фисба

"И я верна не меньше, чем Шафал".

Пирам

"Целуй сквозь щель: уста твои так сладки".

Фисба

"Целую не уста - дыру в стене!"

Пирам

"К гробнице Ниньевой придешь ко мне?"

Фисба

"Хоть умереть, приду я без оглядки!"

Пирам и Фисба уходят.

Стена

"Тут роль свою закончила Стена,
И может хоть совсем уйти она".
(Уходит.)

Тезей

Вот и нет больше преграды между соседями.

Деметрий

Это неизбежно, государь, если стены имеют уши и подслушивают без
разрешения.

Ипполита

Я никогда ничего глупее не слыхала!

Тезей

Лучшие пьесы такого рода - и то только тени; а худшие не будут слишком
плохи, если воображение поможет им.

Ипполита

Но это должно сделать наше воображение, а не их.

Тезей

Если мы будем воображать о них не меньше того, что они сами о себе
воображают, они могут представиться отличными людьми. А вот идут два
благородных зверя: Луна и Лев.

Входят Лев и Лунный Свет.

Лев

"Сударыни, в ком нежных чувств излишек
Пугается при виде малых мышек,
Боюсь, чтоб вы не начали кричать,
Коль будет грозный лев при вас рычать.
Но я не лев и не его подруга;
Я лишь столяр; не надобно испуга.
Когда б, как лев, забрался я сюда,
Ведь мне была бы самому беда".

Тезей

Какое кроткое животное и какое рассудительное!

Деметрий

Самое милое животное, государь, какое я видел.

Лизандр

Этот лев по храбрости - настоящая лисица.

Тезей

Верно, а по благоразумию - настоящий гусь,

Деметрий

Не совсем так, государь, потому что его храбрость не пересиливает его
благоразумия, а лисица всегда пересилит гуся.

Тезей

Во всяком случае, его благоразумие не пересилит его храбрости, потому
что гусь никогда не пересилит лисицы. Однако предоставим его собственному
его благоразумию и послушаем, что скажет Луна.

Лунный Свет

"Двурогую луну фонарь являет сей,
А я - тот человек, что обитает в ней".

Тезей

Вот тут самая большая ошибка: человека надо было поместить в фонаре;
какой же он иначе человек на луне?

Деметрий

Он не решился туда влезть из-за свечки смотрите, как она нагорела.

Ипполита

Мне надоела эта луна; пора бы ей перемениться!

Тезей

Судя по слабому пламени ее разума, она уже на ущербе; но из любезности
нам надо дождаться.

Лизандр

Продолжай, Луна.

Лунный Свет

Все, что я должен сказать, это вот что только объяснить вам, что фонарь
- это луна, а я - человек на луне; этот терновый куст - мой терновый куст, а
эта собака - моя собака.

Деметрий

Собственно, все это должно бы было находиться в фонаре: ведь это все на
луне. Но тише: вот идет Фисба.

Входит Фисба.

Фисба

"Вот Нина старого гробница. Где ж мой милый?.."

Лев
(рычит)

"У-у-у!.."

Фисба убегает.

Тезей

Отлично рычишь, Лев!

Ипполита

Отлично светишь, Луна! Право, Луна светит очень мило!

Лев разрывает плащ Фисбы и убегает.

Тезей

Отлично разодрал, Лев!

Деметрий

Тут является Пирам...

Лизандр

И Лев исчезает.

Входит Пирам.

Пирам

"Благодарю, Луна, за солнечны лучи,
За то, что ярко так сияешь ты в ночи.
Твой свет мерцающий, златой, лазурно-ясный
Поможет Фисбы мне увидеть лик прекрасный.
Но страх какой!
О рыцарь, стой!
Разит судьбина злая.
Темно в очах...
Возможно ль? Ах!
Друг, дева дорогая!
Твой плащ в крови! Беда!
О фурии, сюда!
Вы, парки, приходите
Разрезать жизни нити,
Ты, злобный рок, спеши:
Рази, грози, убей, добей,
Кончай и сокруши!"

Тезей

Такое отчаяние и смерть милого друга, право, могут опечалить.

Ипполита

Клянусь душой, мне жаль этого человека.

Пирам

"Зачем, Природа, жизнь даруешь львам,
Чтоб красоту твою они губили?
Увы, она была милей всех дам,
Что на земле росли, цвели, любили.
О, лейтесь, токи слезны!
Сюда, мой меч любезный!
Рази меня, клинок,
В тот самый левый бок,
Где слышен сердца стук.
Избавь меня от мук!
(Закалывается.)
И вот я мертв, ах, ах!
Мой дух уж в небесах!
На небо улетаю,
Лишь кости здесь слагаю.
Язык, свой свет сокрой!..
Луна, лети долой!

Лунный Свет уходит.

Несчастный, умирай!
Ай-ай-ай-ай-ай-ай!"
(Умирает.)

Деметрий

Какие же он кости слагает? Всего одно очко: ведь он один.

Лизандр

Меньше, чем одно очко, приятель: он умер - значит, он пустышка.

Тезей

С помощью хорошего хирурга он мог бы исцелиться и оказаться ослом.

Ипполита

Как же это Лунный Свет ушел раньше, чем Фисба вернулась? Ведь ей надо
отыскать своего любовника.

Тезей

Она его отыщет при свете звезд. Вот и она: ее отчаянием заканчивается
пьеса.

Входит Фисба.

Ипполита

По-моему, из-за такого Пирама отчаяние не может быть слишком
продолжительным: надеюсь, она будет краткой.

Деметрий

Пылинка перетянет чашу весов, если начать взвешивать, кто из них лучше,
Пирам или Фисба: он как мужчина (боже нас упаси!) или она как женщина
(сохрани нас боже!).

Лизандр

Вот она уже высмотрела его своими прелестными глазками.

Деметрий

И начинает его оплакивать.

Фисба

"Ты спишь ли, голубок?
Как! Умер мой дружок?
Проснись! Ты нем иль мертв совсем
И очи тьмой покрыты?
Твоя исчезла красота -
Вишневый нос алее роз,
Твои лилейные уста
И желтые ланиты...
Любовники, стенайте все:
Вот он лежит во всей красе!
Ах, чудный взор его очей
Был зеленее, чем порей.
Прощай, мой ненаглядный!
Вы, три сестры, сюда скорей,
С руками молока белей;
Теперь они у вас в крови:
Вы нить шелковую любви
Порвали беспощадно.
Молчи, язык! К чему тут речь?
Приди сюда, мой верный меч!
Рази скорей - вот грудь моя.
(Закалывается.)
Прощайте, все друзья:
Кончает Фисба жизнь свою, -
Адью, адью, адью!"
(Умирает.)

Тезей

Лев и Луна остались в живых, чтобы схоронить мертвых.

Деметрий

Да, и Стена тоже.

Основа

Нет, смею вас уверить, стена, которая разделила их отцов, больше не
существует. Угодно вам посмотреть эпилог или прослушать бергамаский танец в
исполнении двух наших актеров?

Тезей

Не надо эпилога: ваша пьеса в извинении не нуждается. Какие же
извинения? Раз все актеры умерли, бранить некого. Если бы сочинитель этой
пьесы сыграл Пирама и удавился бы подвязкой Фисбы, то это была бы отличная
трагедия и прекрасно исполненная; но она и так хороша. Покажите нам ваш
бергамаский танец, а эпилог не нужен.

Танец.

Ах! Полночь языком своим железным
Двенадцать отсчитала. Спать скорее!
Влюбленные, настал волшебный час.
Боюсь, что утром так же мы проспим,
Как незаметно за ночь засиделись.
Нам пьеса сократила ночи ход.
В постель, друзья, - еще нам две недели
Ночных забав и новых развлечений.

Уходят.

СЦЕНА 2

Там же.
Появляется Пэк.

Пэк
Вот голодный лев рычит,
И на месяц воет волк.
Утомленный пахарь спит.
Труд окончен, шум замолк.
Гаснут рдяные дрова,
В темноте кричит сова,
И больному крик тот злобный
Предвещает холм надгробный.
Час настал, чтоб на погосте
Разверзалась пасть гробов.
Возле церкви всюду гости -
Бродят тени мертвецов.
Мы ж Гекате вслед летим,
И, как сны во тьме, мы таем;
Но пока везде чудим,
Дом счастливый облетаем.
Не мешай ничто покою,
Даже мышь не смей скрести.
Послан я вперед с метлою
Сор за двери весь смести.

Появляются Титания и Оберон со свитой.

Оберон

Осветите спящий дом
Сонным мертвенным огнем.
Каждый эльф и крошка-фея,
Легче птичек всюду рея,
Вторьте песенке моей
И пляшите веселей!

Титания

Прежде песню разучите,
Нота в ноту щебечите;
Легким роем все потом
Осветим мы с пеньем дом.

Поют и танцуют.

Оберон

До зари по всем углам
Разлетитесь здесь и там.
Я же царственное ложе
Прежде всех благословлю;
Остальных влюбленных тоже
Светлым счастьем наделю.
В дар прекрасным новобрачным
Верность чувств мы принесем.
Пусть счастливым и удачным
Будет их союз во всем.
Я породы благородство
Навсегда их детям дам.
Не коснется их уродство,
Знак, пятно, рубец иль шрам -
Все природы поврежденья,
Что бывают от рожденья;
Вы росою полевою
Окропите мирный кров:
Будь над царственной четою
Счастье, мир во век веков!
Отправляйтесь, разлетайтесь,
На заре ко мне являйтесь.

Оберон, Титания и свита уходят.

Пэк

Коль я не смог вас позабавить,
Легко вам будет все исправить:
Представьте, будто вы заснули
И перед вами сны мелькнули.
И вот, плохому представленью,
Как бы пустому сновиденью,
Вы окажите снисхожденье.
Мы будем благодарны ввек.
Притом клянусь, как честный Пэк,
Что если мы вам угодили
И злобных змей не разбудили,
То лучше все пойдет потом.
Давайте руку мне на том.
Коль мы расстанемся друзьями,
В долгу не буду перед вами.
(Исчезает.)

"СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ"

Ф. Мерес своим упоминанием этой комедии в 1598 году все еще помогает
нам установить предел, до которого были созданы некоторые из ранних
произведений Шекспира. "Сон в летнюю ночь" также находится в его списке, и
это значит, что комедия была написана до 1598 года. Пробовали определить
дату ее создания, исходя из того, что она явно была создана для спектакля по
случаю свадьбы каких-то высокопоставленных лиц. Исследователи проявили
большую старательность, стремясь установить, чье брачное торжество послужило
поводом возникновения этой замечательной комедии, но, так как таких свадеб в
90-е годы было изрядное количество и все они с равным основанием могли
сопровождаться такого рода спектаклем, то мы даже не станем разбирать
вопроса о том, какую из них следует считать причиной, послужившей толчком
для шекспировского творчества. Единственное более или менее достоверное
основание для датировки пьесы находится в самом ее тексте.Это речь Титании
(II, 2) о недавних стихийных бедствиях и наводнении, представляющая собой
намек на бурную погоду 1593 и 1594 годов. По-видимому, вскоре после этого -
в 1594 или 1595 году - пьеса и была создана,
Название пьесы показывает, что события, изображенные в ней, относятся к
празднику ночи на Ивана Купалу, то есть 24 июня. Но в тексте (IV, 1) Тезей
упоминает "майские игры", что относит события к 1 мая. Это подало повод для
многочисленных догадок комментаторов, по-разному объяснявших такое
противоречие. Не вдаваясь в детали, ограничимся тем, что отметим связь
комедии Шекспира с народными празднествами и древними поверьями,
коренившимися в давних языческих обрядах.
Исследователи установили в пьесе Шекспира отголоски многих литературных
источников. Образ Тезея был явно навеян рассказом рыцаря из "Кентерберийских
рассказов" Чосера. Может быть, Шекспир запомнил кое-что также из
"Сравнительных жизнеописаний" Плутарха в переводе Порта, где также есть
рассказ об этом афинском царе. Историю Пирама и Фисбы Шекспир, конечно, знал
из своего любимца Овидия, чьи "Метаморфозы" он учил еще в школе.
Фантастические фигуры Оберона, Титании, Пэка и лесных эльфов встречались во
многих литературных произведениях, но вероятнее всего, что наименьшую роль
здесь играли книжные источники. Подобного рода фантастикой был наполнен
английский фольклор, с которым Шекспир был знаком еще с детства. Отзорной
лесной дух Пэк, иначе Добрый Малый Робин, встречается во многих сказках,
откуда он, по-видимому, и был заимствован Шекспиром.
Однако ни эти, ни другие литературные источники, которые
исследователями обнаружены в большом количестве, не говорят нам ничего о
самом главном. Все они послужили только составными частями поэтического
сплава, созданного Шекспиром совершенно самостоятельно. "Сон в летнюю ночь"
- пьеса, выделяющаяся среди произведений Шекспира уже в том отношении, что
прямого и непосредственного источника ее сюжета не найдено. Замысел сюжета и
композиция действия полностью принадлежат самому Шекспиру.
Каждая из предшествующих комедий Шекспира представляла собой
какую-нибудь новую разновидность жанра. То же следует сказать и о "Сне в
летнюю ночь". Эта комедия совершенно не похожа на другие ранние комедии
Шекспира. Путь Шекспира от "Комедии ошибок" до "Сна в летнюю ночь"
характеризовался все большим отходом от бытовизма и постепенным усилением
мотивов, которые мы условно назовем романтическими. "Сон в летнюю ночь" -
наиболее романтическая из всех комедий Шекспира. Это волшебная феерия, и еще
Белинский отметил, что наряду с "Бурей" "Сон в летнюю ночь" представляет
собой "совершенно другой мир творчества Шекспира, нежели его прочие
драматические произведения - мир фантастический". В этой комедии великий
реалист отдался на волю своего воображения. Он наполнил пьесу вымышленными,
фантастическими существами, представил события в таком необычном виде, что у
зрителя создается впечатление, похожее на то, какое бывает во время
сновидений.
Да, это сон - сон в летнюю ночь, когда луна мягким светом озаряет нежно
шуршащую под легким ветерком листву деревьев и в шорохе ночного леса чудится
какая-то странная и таинственная жизнь. Белинский писал, что в этой пьесе
образы героев носятся перед нами, словно "тени в прозрачном сумраке ночи
из-за розового занавеса зари, на разноцветных облаках, сотканных из ароматов
цветов...".
Но даже фантазия никогда не бывает у Шекспира оторванной от земной
реальности. Как и сновидение, она соткана из элементов жизни, и, подобно
тому как в сне есть своя логика, так есть она и в этой комедии.
Разнородные мотивы составили основу этого причудливого сна а летнюю
ночь. Английская природа и типы, взятые из английской жизни, современной
Шекспиру, соседствуют с чертами культуры и быта южных стран. Еще Энгельс
отмечал, что в комедии "Сон в летнюю ночь" "в характерах действующих лиц
чувствуется влияние юга с его климатом так же сильно, как в "Ромео и
Джульетте" < К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 1, т. II, стр. 60.>.
Действие происходит в Афинах. Правитель Афин носит имя Тезея, одного из
популярнейших героев античных преданий о покорении греками воинственного
племени женщин - амазонок. На царице этого племени, Ипполите, и женится
Тезей. Юные герои комедии Лизандр и Деметрий, Гермия и Елена, похожи на
образы итальянских комедий Шекспира. Царь эльфов Оберон попал в
шекспировскую комедию из средневекового рыцарского романа "Гюон Бордоский",
а его жена Титания носит имя, заимствованное Шекспиром у его любимого
римского поэта Овидия. Что же касается ремесленников - Основы, Пигвы, Дудки
и других, то они были списаны Шекспиром из современной ему английской жизни.
И лес, который, судя по ремарке в тексте, должен быть неподалеку от Афин,
конечно, совсем не греческий лес. Молодой Энгельс в очерке "Ландшафты"
писал: "О, какая дивная поэзия заключена в провинциях Британии! Часто
кажется, что ты находишься в golden days of merry England и вот-вот увидишь
Шекспира с ружьем за плечом, крадущимся в кустарниках за чужой дичью, или же
удивляешься, что на этой зеленой лужайке не разыгрывается в действительности
одна из его божественных комедий" <К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 1, т.
II, стр. 59-60.>. В таком именно лесу и развертывается перед нами все
действие "Сна в летнюю ночь".
Это одна из самых поэтичных комедий Шекспира. Она производит
удивительно обаятельное впечатление совершенно неповторимым сочетанием
реальности и фантастики, серьезного и смешного, лирики и юмора. Все это
спаяно у Шекспира так прочно и органически, что критический анализ,
разлагающий это единство на отдельные элементы, разрушает поэтическую
цельность произведения. Зато, с другой стороны, может быть, он в какой-то
мере прольет свет на замысел Шекспира и средства, примененные им для его
осуществления.
В комедии два основных плана действия - реальный и фантастический. Но
внутри каждого из них есть еще свои градации. Они воплощены в сюжетные
мотивы, составляющие действие комедии, а оно складывается из пяти элементов.
Бракосочетание Тезея и Ипполиты составляет обрамление всего сюжета.
Комедия начинается с изображения двора Тезея, и в ходе первой сцены мы
узнаем о предстоящей свадьбе афинского царя с повелительницей амазонок.
Завершением действия комедии является празднество по случаю состоявшейся
свадьбы Тезея и Ипполиты. Эта сюжетная рамка не содержит никаких
драматических мотивов. Здесь нет и намека на конфликт. Тезей - мудрый царь,
любящий свою невесту и пользующийся взаимной любовью с ее стороны. Эти
образы даны Шекспиром статично.
Второй и центральный сюжетный мотив - истории Лизандра и Гермии,
Деметрия и Елены. Действие, развертывающееся здесь, содержит уже
значительные драматические мотивы и конфликты. Прежде всего возникает тема
отцов и детей и вопрос о праве детей на свободный выбор спутника жизни. Отец
Гермии Эгей является к Тезею с жалобой на свою дочь. Он выбрал ей в мужья
Деметрия, но она предпочитает Лизандра. Тезей, будучи государем, стоит на
страже отцовского права и велит Гермии повиноваться родительской воле. Но
молодость не желает мириться с насилием над чувствами. Гермия решает бежать
в лес вместе со своим возлюбленным. Туда же отправляются Елена и Деметрий.
Но здесь, в лесу - свой мир, в котором уже не действуют законы государства,
нравы и обычаи, выработанные обществом. Это царство природы, и чувства здесь
раскованы; они проявляются с максимальной свободой.
Мир природы поэтически одухотворен Шекспиром. В чаще леса, среди
деревьев и кустарников, травы и цветов витают маленькие духи, легкие,
воздушные. Они - душа леса, а что такое душа вообще, душа человека в
частности, - не лес ли это, где человек может заблудиться среди собственных
чувствований? Так, во всяком случае, можно подумать, глядя на то, что
происходит с молодыми влюбленными, попавшими в этот заколдованный мир.
В этом мире есть свой царь - лесной дух Оберон, которому подвластны все
эльфы леса. Если афинский царь Тезей требует повиновения обычаям и законам,
предоставляя при этом возможность подумать и осознать свою ошибку, лесной
царь применит чары колдовства для того, чтобы подчинить своей воле. Так он
наказывает Титанию, поспорившую с ним.
Если в жизни всякие уклонения от принятых норм влекут за собой
серьезные последствия, то в царстве лесных духов все превращается в веселую
шутку.
В этом лесу мы встречаем еще одну группу персонажей, и перед нами
возникает еще один сюжетный мотив комедии. Сюда приходят афинские
ремесленники, чтобы репетировать пьесу, которую они собираются показать в
день свадьбы своего государя. Простодушные ремесленники с крайней
серьезностью относятся к своему делу. Им не до шуток, но и они, попав в мир
лесных чудес, оказываются вовлеченными в круговорот странных событий и
необыкновенных превращений, происходящих в этом мире причуд. Читатели,
конечно, помнят, как ткач Основа вдруг оказался с ослиной головой и,
несмотря на это уродство, в него влюбилась воздушная царица эльфов красавица
Титания. Наконец, последний сюжетный мотив возникает перед нами уже тогда,
когда, казалось бы, все действие завершено: ремесленники разыгрывают историю
любви Пирама и Фисбы, лишь косвенно связанную с остальными сюжетными
мотивами комедии, но имеющую значение в ее общем замысле.
Мы уже сказали выше, что центральный драматический мотив возникает
тогда, когда обнаруживается противоречие между волей отца и чувством дочери.
На чьей же стороне оказывается победа? Минуя нее перипетии, происшедшие во
время пребывания молодых людей в лесу, и приходя к тому, чем все это
завершилось, мы видим, что любовь Гермии и Лизандра, пройдя через все
испытания, восторжествовала. Что же касается Деметрия, он убедился, что его
чувство к Гермии было непрочным. В лесу он полюбил Елену, которая уже давно
пылала к нему страстью. Таким образом, чувства двух девушек преодолели все
препятствия: Гермия утвердилась в намерении соединить свою жизнь с
Лизандром, а Елена завоевала любовь Деметрия, который долго был к ней
равнодушен.
Перед этой победой любви вынужден смириться даже Эгей, ревниво
оберегавший свое право решать судьбу дочери и навязывавший ей в мужья
нелюбимого человека. Перед ней, перед победой чувства склоняется и Тезей,
дающий молодым людям возможность вступить в брак согласно своим сердечным
влечениям.
Таким образом, природа оказалась сильнее закона и обычая. В этом
отражается гуманистический взгляд Шекспира на вопросы морали. В конечном
счете весь этот конфликт выражает сдвиги, происшедшие в сфере личных
отношений в эпоху, когда старые феодальные нормы уже перестали быть
действенной силой, регулирующей взаимоотношения людей в их личном быту, в
вопросах любви и брака.
Именно в связи с этим центральным мотивом пьесы находится история
Пирама и Фисбы, составляющая сюжет пьесы, которую разыгрывают ремесленники.
Пирам и Фисба полюбили друг друга вопреки воле родителей. Вынужденные
встречаться тайно, они подвергались опасностям. На Пирама напал лев, и,
когда он погиб, любящая Фисба не перенесла смерти своего вoзлюблeннoгo. Вся
эта история ремесленниками изображается со всей серьезностью, но пьеса,
которую они разыгрывают, явно устарела. Зрители, наблюдающие ее
представление, сопровождают спектакль ироническими репликами. И мы можем
сказать, что пародийный характер этого представления обусловлен не только
тем, как играют пьесу ремесленники, и даже не тем, что драматургия этого
произведения наивна, а больше всего тем, что в мире. где природа и чувство
оказались сильнее воли отца и традиционного закона, сюжет и самая тема пьесы
о Пираме и Фисбе кажутся архаичными.
Однако Шекспир показывает нам не только торжество природы и победу
чувства. Со свойственным ему умением видеть явления жизни со всех сторон
Шекспир раскрывает нам и противоречия, возникающие там, где чувства
выступают в качестве определяющей жизненной силы. Может быть, ни в чем
гениальность Шекспира в этой комедии не проявляется так, как в изображении
перипетий любовных отношений Деметрия, Лизандра, Гермии и Елены.
Именно здесь сосредоточен основной комический мотив пьесы. Комическое
проявляется у Шекспира в разных формах. В "Сне в летнюю ночь" сравнительно
мало того острословия, которое вызывает смех зрителя в других комедиях. Зато
здесь достаточно фарсовых положений. Элементы фарса особенно наглядны во
всей линии действия, связанной с ремесленниками. Фарсовой является также
знаменитая сцена, когда Титания ласкает Основу с ослиной головой. Но есть в
"Сне в летнюю ночь" и юмор иного, более высокого порядка. Он связан с
историей четырех молодых людей, когда они находятся в лесу.
Шекспир с большим поэтическим пафосом воспел любовь как одно из самых
прекрасных и возвышенных проявлений человеческой природы. Такой именно
предстает перед нами любовь в "Ромео и Джульетте". Но если там Шекспир
показал нам трагедию любви, разбившейся о враждебные ей жизненные условия,
то в "Сне в летнюю ночь" Шекспир изобразил комедию любви.
Если любовь может поднять человека до высот истинного героизма, как мы
это видим в "Ромео и Джульетте", то бывают и такие жизненные ситуации, когда
увлеченность своей страстью делает человека смешным. Любовь иногда
заставляет человека совершать странные, причудливые поступки. Об этом очень
ясно говорит в комедии мудрый Тезей. Сумасшедший, поэт и влюбленный,
замечает Тезей, одинаково поддаются воле своего воображения и, находясь под
его влиянием, способны наделать тысячи глупостей (V, 1).
Когда человек руководствуется только чувством, он нередко ошибается.
Чувства обманчивы, и человек, поддавшись воображению, может ошибиться в
своих привязанностях. Так, Деметрию кажется сначала, что он любит Гермию, а
потом его чувство переносится на Елену, и он убеждается в том, что первое
влечение было ошибочным. Мы знаем, что в комедии метаморфоза чувств юношей и
девушек, бежавших в афинский лес, вызвана чарами того волшебного цветочного
сока, который Добрый Малый Робин выжал им в глаза. Но если здесь случай
представлен в фантастическом образе веселого лесного духа, то это лишь
символ того, что может произойти с человеком и в реальной жизни, когда
стечение обстоятельств заставит его менять свои симпатии и привязанности
самым неожиданным образом.
Эта переменчивость чувств и ослепление, вызываемое ими, достигают своей
кульминации тогда, когда Титания под воздействием чар влюбляется в Основу,
как если бы он был изумительным красавцем.
Комическое, следовательно, проявляется в "Сне в летнюю ночь" как
причудливая игра человеческих чувств, заставляющих героев совершать странные
поступки и менять свои симпатии самым необъяснимым образом. Весь этот массив
комедии проникнут тончайшей иронией, с какой Шекспир смотрит на странные
причуды человеческого сердца. И если он посмеивается над этими героями,
проявляющими непостоянство чувств, то в смехе его нет и тени осуждения или
сарказма. Ирония Шекспира добродушна. Хотя юным героям и может казаться, что
они на грани трагической потери всякой возможности счастья, Шекспир знает,
что юность склонна преувеличивать страдания, вызываемые неудачами в любви. В
этой комедии, как и в других, Шекспир знает, что истинная любовь победит все
препятствия. Тем более должна она победить в сказочном мире, возникающем
перед нами в комедии "Сон в летнюю ночь", ибо в сказке добро и все лучшие
начала жизни всегда одерживают победу. А "Сон в летнюю ночь" - сказка,
полная чарующей прелести, рисующая вымышленный мир, в котором трудности и
противоречия жизни преодолеваются легко, по мановению волшебства. Это сказка
о человеческом счастье, о свежих юных чувствах, о прелести летнего леса, в
котором происходят чудесные и необыкновенные истории.
Художественная смелость Шекспира проявилась в том, как непринужденно
сочетал он тончайшую поэзию с самой низменной прозой, волшебную фантастику с
фарсом. Именно потому, что он уже сознавал силу своего искусства, он мог так
посмеяться над ремесленниками с их примитивным театром и стремлением к
натуралистическим подробностям.
Мы не знаем точно, как ставилась комедия "Сон в летнюю ночь"
шекспировской труппой. Даже если кое-какие машинные приспособления и
применялись при постановке, в основном театр того времени мог рассчитывать
главным образом все же на то, что зритель сумеет многое вообразить. Весь
сюжет комедии - это смелый полет творческой фантазии драматурга, и от
зрителя требовалась способность поддаться игре воображения художника,
проникнуться ею, забыв о всех рассудочных требованиях натуральности и
правдоподобия.
Мы можем сказать, что ирония пронизывает не только сюжет комедии, но и
всю ее художественную структуру. Автор как бы говорит нам: все, что вы
видите, конечно, фантазия, шутка, но и в фантазии, и в шутке есть доля
правды.
"Сон в летнюю ночь" - вызов художника всякого рода педантизму и
догматизму в искусстве, и можно представить себе Шекспира, который,
перефразируя слова Гамлета, как бы говорит: "Есть многое в искусстве, друг
Горацио, что и не снилось философии твоей". И действительно, эта комедия не
укладывается в рамки одного определенного жанра. В ней столько разнообразия
вымысла, поэтического взлета, иронии, шутовской буффонады, тонкой
психологии, лирики и фарсовых положений, что даже не верится в возможность
совместить все это в одном произведении. И, однако, созданная Шекспиром
поэтическая форма оказалась настолько емкой, что для всего нашлось место и
все слилось в такое нерасторжимое единство, когда уже трудно отделить
вымысел от правды. Нам, зрителям, остается лишь поддаться обаянию Шекспира,
пойти за ним в это поэтическое царство и пробыть три часа на
головокружительных высотах, где владычествуют музы поэзии, веселья и
мудрости.

А. Аникст

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "СНА В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ"

...в ином ключе. - Музыкальный термин, здесь означает в другом тоне -
весело, радостно.

...быть заключенной в монастырь, всю жизнь прожить монахиней
бесплодной. - В Древней Греции не было, конечно, ни монастырей, ни монахинь.
Это - один из частых у Шекспира анахронизмов.

...роза, в благовонье растворясь... - Имеется в виду изготовление духов
из роз.

Клянусь крепчайшим луком Купидона, его стрелою лучшей, золотой. - Поэты
отмечали стрелы Купидона с золотым острием (счастливая любовь) от стрел со
свинцовым наконечником (несчастная любовь).

...венериных голубок чистотой. - Афродиту (Венеру) сопровождали
целующиеся голубки.

...огнем, в который бросилась Дидона. - В "Энеиде" Вергилия
рассказывается, что Дидона, царица карфагенская, после того как троянец Эней
покинул ее, сожгла себя на костре.

Фебея (или Феба) - одно из имен Дианы, богини ночи и луны. В данном
случае Фебея - поэтическое название луны.

Пирам и Фисба - герои трагической повести о любви, рассказанной в
"Метаморфозах" Овидия. Содержание ее довольно верно воспроизведено в пьесе,
которую дальше разыгрывают афинские ремесленники.

Еркулес. - Основа искажает имена древнегреческих богов и героев:
Еркулес - вместо Геркулес, как немного дальше Фиб вместо Феб.

...не заставляйте меня играть женщину: у меня борода пробивается! - В
английском театре времен Шекспира женские роли исполнялись очень молодыми,
еще безбородыми актерами.

Я вам его представлю в бороде соломенного цвета. - В театре того
времени цвет парика и бороды соответствовал характеру того или иного
персонажа. Так, бороду рыжего цвета надевали при исполнении ролей злодеев и
предателей, например Иуды. Все цвета, перечисленные Основой, очень мало
подходили для роли нежного любовника Пирама.

...цвета французской кроны - чисто желтого цвета... У некоторых
французских корон и вовсе никаких волос нет... - Французская крона - золотая
монета, то есть монета желтого цвета. Весь этот диалог построен на
перекрестной игре слонами: "французская крона" (монета) гола, на ней не
может быть волос, но "французская крона", corona Veneris (мед.), является
последствием "французской болезни", часто приводящей в выпаданию волос.

Круг в траве кроплю росой. - По народному английскому поверью, в тех
местах, где выросла особенно яркая и сочная трава, водили хороводы эльфы и
феи. Считалось, что овцы боятся есть эту "заколдованную" траву.

Из-за ребенка, что при ней в пажах (похищен у индийского султана). - По
народному поверью, эльфы и фен похищают иногда из колыбелей маленьких детей,
взамен оставляя собственных.

Корин и Филлида - условные имена, которые часто давались в античной, а
вслед за ней и в ренессансной пасторальной поэзии влюбленным пастухам и
пастушкам.

Котурнами у древних греков и римлян назывались шнурованные башмаки на
высоких каблуках. По преданию, амазонки носили котурны, тогда как обычной
обувью у древних греков и римлян были сандалии.

Перигена - дочь разбойника Синниса, убитого Тезеем. После смерти отца
она была некоторое время возлюбленной Тезея.

Эгмея - нимфа.

Ариадна. - См. примечание к "Двум веронцам".

Антиопа - одна из амазонок.

Нептуновы пески - морской песчаный берег.

Весталки (в Древнем Риме) - жрицы богини Весты, принесшие обет
безбрачия. "Царящая на Западе Весталка" - английская королева Елизавета.

"Любовь в праздности" - старинное английское народное название цветка
"анютины глазки".

Левиафан - упоминаемое в Библии морское чудовище, которое обладало
способностью передвигаться с необыкновенной быстротой.

Грифон (или гриф) - сказочное хищное животное, имеющее туловище льва, а
голову и крылья - орла.

...на нем афинские одежды. - Афиняне носили плащи особого покроя.

...пусть этот Пролог доложит публике... - Актер, произносивший пролог,
сам назывался Прологом.

...пусть уж будут восьмисложные с восьмисложными. - Чередование
восьмисложных (то есть четырехстопных) и шестисложных (то есть трехстопных)
стихов было обычным в английских народных балладах. Но некоторые баллады
были написаны сплошь восьмисложными стихами. Основа полагает, что более
длинные строки придадут прологу больше пышности.

Поглядите в альманах. - Альманахами называли в старину подробные
календари, содержавшие некоторые астрономические и астрологические сведения.

Как только отговоришь свои слова, так ступай в кусты. - Кусты при
случае заменяли актерам кулисы.

Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы. - Имеется в виду Нинова
гробница, т. е. гробница легендарного ассирийского царя Нина. основателя
города Ниневии, столицы Ассирии. Дудка говорит неправильно, так же как и
дальше, когда он называет гробницу Ниньевой.

Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы? - Одна из ходячих
во времена Шекспира острот. Юмор ее в данном случае усиливается тем, что
Основа еще не знает о постигшем его превращении.

Кто ей скажет, что она врет, сколько бы она ни кричала свое "ку-ку"? -
Здесь Шекспир не упускает случая сыграть на созвучье слов: cuckoo -
"кукушка" и cuckold - "рогоносец".

...великан Ростбиф пожрал не одного члена вашей семьи. - Горчица
считалась весьма лакомой приправой и мясу.

Помчусь быстрее всех татарских стрел. - Купидон обычно изображался
держащим в руках изогнутый лук с перехватом посредине. Лук такой формы
называли во времена Шекспира "татарским" в отличие от прямого английского
лука. Поэтому и стрелы Купидона - "татарские".

...как бы два поля, что в одном гербе увенчаны нашлемником единым. -
Дворянские гербы состояли из двух половинок (полей) с изображением так
называемых геральдических зверей (львы, единороги и тому подобное), которые
увенчивались перемычкой ("нашлемником").

Прочь, эфиопка! - Эфиопов считали уродливыми главным образом по причине
черного цвета кожи. Лизандр называет Гермию "эфиопкой" для того, чтобы
оскорбить ее. С этой же целью он называет ее ниже "смуглой татаркой".

Раскрашенная жердь - украшенное "майское дерево".

...карлица, пигмейка, зачатая на спорынье! - Существовало поверье, что
спорынья задерживает рост детей.

Быстрей летят драконы черной ночи. - В древности движение солнца
объясняли тем, что бог солнца Феб в своей колеснице едет по небу.
Соответственно этому течение ночи рисовалось в виде катящейся колесницы
божества ночи. Но колесница Феба запряжена белыми конями, а колесница ночи -
черными драконами.

Аврора - богиня утренней зари. "Звезда Авроры" - планета Венера,
которую называют также "Утренней звездой".

...ее завидев, духи... спешат домой... - Считалось, что духи бродят
только во мраке и не показываются после восхода солнца.

...сыграйте мне что-нибудь на щипцах и на костяшках. - В F имеется
ремарка, которую можно истолковать в том смысле, что здесь дело идет о
деревенской "шумовой" музыке, отбивающей лишь ритм ударами щипцов о кости.
Прогони, цветок Дианы, Купидона все обманы! - Диана, древнеримская
богиня девственности, противница Венеры и Купидона.

...затравили мы медведя спартанскими собаками. - Спартанские псы, по
утверждению древних авторов, отличались особенной лютостью.

...ведь Валентинов день прошел, а пташки только начали слетаться. - По
народному поверью, в день святого Валентина (14 февраля) птицы прилетают с
юга.

Потерял он шесть пенсов в день на всю жизнь. - Дудка надеялся, что
Основа за хорошо сыгранную роль получит от Тезея пожизненную пенсию. Такие
случаи бывали при английском дворе. Так, например, пожизненную пенсию
получил актер Престон.

Фракийский певец - легендарный Орфей, о котором рассказывалось, что
после смерти своей жены Эвридики он погрузился в мрачное отчаяние, чем
вызвал гнев вакханок, растерзавших его за это.

"Плач муз, скорбящих о судьбе Науки..." - вероятно, намек на поэму
Спенсера "Слезы муз" (1591).

Не думайте. Коль мы не угодим, что может быть, и т. д. - Пигва делает
паузы не там, где следует, что местами придает тексту смешной или обидный
для слушателей смысл. Он должен был сказать: "Мы не жалеем своего труда. Вас
оскорбить не входит в наши цели" - и так далее.

Лимандр - вместо Леандр. - См. примечание к "Двум веронцам".

И я, пока жива, верней Елены. - Елена Спартанская, конечно, плохой
пример женской верности.

Шафал - вместо Кефал; Прокруса - вместо Прокрида. - Кефал - герой
древнегреческого сказания, покончивший с собой после гибели жены.

"Двурогую луну фонарь являет сей, а этот человек, что обитает в ней". -
В старину пятна на луне принимали нередко за очертания человеческой фигуры.
Считалось, что это какой-то великий грешник (например, Каин), который в
наказание за свои грехи осужден жить на луне.

Какие же он кости слагает? - Деметрий шутит, играя словами. Основа
говорит о своих костях, Деметрий - об игральных костях.

Вы, три сестры, сюда скорей... - Три сестры - Парки, богини судьбы. Они
якобы пряли нить жизни человека и, когда она достигала определенной,
предназначенной ими длины, обрезали ее. Тогда человек умирал.

Угодно вам посмотреть эпилог или прослушать берга масский танец... -
Основа по обыкновению путает слова. Он хочет сказать: "прослушать эпилог и
посмотреть танец". Бергамасский танец - веселый народный итальянский танец.

Коль я не смог вас позабавить, и т. д. - Этот монолог, являющийся
эпилогом всей пьесы, Пэк произносит, обращаясь к зрителям.

А. Смирнов

Уильям Шекспир.
Тит Андроник

---------------------------------------------------------------
Перевод А. КУРОШЕВОЙ
ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 2.
OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Сатурнин, сын умершего римского императора, потом император.
Бассиан, брат Сатурнина.
Тит Андроник, знатный римлянин.
Марк Андроник, народный трибун, брат Тита.

Люций |
Квинт |
} сыновья Тита Андроника.
Марций |
Муций |

Люций Младший, мальчик, сын Люция.
Публий, сын Марка Андроника.
Эмилий, знатный римлянин.

Аларб |
Деметрнй } сыновья Таморы.
Хирон |

Арон, мавр, возлюбленный Таморы.
Военачальник, трибун, гонец, деревенский парень (шут), римляне и
готы.
Тамора, королева готов.
Лавиния, дочь Тита Андроника.
Кормилица и черный ребенок.

Родственники Тита, сенаторы,
трибуны, военачальники, воины, слуги.

Место действия - Рим и его окрестности

АКТ I

СЦЕНА 1

Рим. Перед Капитолием. Видна гробница Андроников.
Трубы.
Входят наверху трибуны и сенаторы; затем входят внизу,
с барабанами и знаменами, с одной стороны - Сатурнин и его
приверженцы, с другой - Бассиан и его приверженцы.

Сатурнин

Патриции, опора прав моих,
Оружьем защищайте их законность;
И вы, сограждане, друзья, мечами
Наследный сан отстаивайте мой:
Я - первородный сын того, кто был
До нас последним венценосцем Рима.
Величие отца за мной упрочьте
И старшинство мое не опорочьте.

Бассиан

Вы, римляне, защита прав моих,
Коль Бассиан, сын цезаря, снискал
Благоволенье царственного Рима, -
Вход в Капитолий охраняйте здесь.
Да не приблизится порок бесчестить
Трон цезарей, величью посвященный,
Умеренности, правде и добру;
Да воссияют в избранном заслуги.
Боритесь за свободный выбор ваш.

Входит наверху Марк Андроник с короной.

Марк

При помощи друзей и партий, принцы,
Вы боретесь за титул и за власть,
Но знайте, что народом Рима, чьею
Особой волей мы облечены,
На цезарский престол единогласно
Андроник избран, по прозванью Пий,
За многие заслуги перед Римом:
Достойней мужа, воина храбрее
Нет в наше время в городских стенах.
Сенатом он на родину отозван
С войны тяжелой против диких готов;
С сынами смелыми, грозой врагов,
Он покорил воинственное племя.
Десятилетье протекло с тех пор,
Как, став за Рим, он дерзких покарал
Оружием; пять раз он возвращался,
Изранен, в Рим и сыновей отважных
К нам привозил в гробах.
И вот, добычей славной отягченный,
Андроник добрый возвратился в Рим,
Достойный Тит, великий в деле бранном.
Во имя цезаря, кому хотели б
Преемника достойного вы дать,
И правом Капитолия с сенатом,
Столь чтимых нами, говорите вы, -
Вас заклинаем избежать насилья
И, отпустив друзей, в смиренье, я мире
За право состязаться как истцы.

Сатурнин

Смирил мой дух трибун красноречивый!

Бассиан

Так в честь твою я верю, Марк Андроник,
И в беспристрастие и в прямоту,
Так почитаю и люблю тебя,
И Тита, брата твоего, с сынами,
И ту, которой предан я всецело, -
Лавинию, красу и гордость Рима, -
Что отпустить своих друзей готов;
И милости народа и судьбе
Вверяю я мое избранье взвесить.

Приверженцы Бассиана уходят.

Сатурнин

Друзья, за ревность к праву моему
Благодарю всех вас и отпускаю;
И милости, любви моей отчизны
Вверяю я избранье и себя.

Приверженцы Сатурнина уходят.

Будь так же милостив ко мне, о Рим,
И справедлив, как мною ты любим! -
Открыть ворота! Пропустить меня!

Бассиан

И я войду в них, скромный соискатель.

Трубы.
Сатурнин и Бассиан поднимаются в Капитолий.
Входит военачальник.

Военачальник

Дорогу, римляне! Андроник добрый.
Поборник правды, Рима лучший воин,
Победоносный в битвах, данных им,
Вернулся к нам со славою и честью,
Мечом из римских вытеснив владений
И в рабство наших обратив врагов.

Трубы и барабаны.
Входят Марций и Муций, за ними два человека, несущих
покрытый черным гроб; затем Люций и Квинт. За ними Тит
Андроник; затем Тамора, королева готов, с Аларбом, Хироном,
Деметрием, Ароном и другими пленными готами; за ними
следуют воины и народ. Гроб ставят на землю, и Тит говорит.

Тит

Привет, о Рим, и в трауре победный!
Как тот корабль, который груз свой сбросил
И с драгоценной кладью входит в порт,
Откуда с якоря впервые снялся, -
Андроник прибыл, лаврами повит,
Приветствовать отчизну со слезами,
Слезами счастья о возврате и Рим.
Хранитель Капитолия великий,
Будь милостив к обрядам предстоящим!
Вот двадцати пяти сынов отважных, -
Приам имел и вдвое больше их, -
Остаток жалкий - мертвых и живых!
Кто жив, тех награди любовью, Рим;
Кого я вез к последнему жилищу,
Тех подле праха предков упокой.
Мне дали готы в ножны меч вложить.
Что ж, допускаю, нерадивый к близким,
Сынов своих еще не погребенных
Блуждать по мрачным Стикса берегам!
Им возле братьев отведите место.

Открывают гробницу.

В молчанье встретьтесь, как довлеет мертвым,
И спите с миром, за отчизну пав!
Вместилище былой моей отрады,
Обитель доблести и благородства,
Хранишь ты многих сыновей моих
И никогда не возвратишь мне их!

Люций

Дай нам славнейшего из пленных готов,
Чтоб, изрубив, мы на костре его
Ad manes fratrum в жертву принесли
{Братским теням... (Все иноязычные фразы
и отдельные слова в этой пьесе - латинские.)}
Перед земной темницей их останков, -
Чтоб не томились тени неотмщенных,
Смущая нас зловещим появленьем.

Тит

Возьмите, вот знатнейший из живых:
Он старший сын несчастной королевы.

Тамора

О, стойте, братья-римляне! Ты, Тит,
Великодушный победитель, сжалься
Над матерью, страдающей за сына;
О, если дорог сын тебе родной,
Подумай! Мне ведь так же дорог мой!
Иль мало вам того, что нас пригнали
Украсить въезд твой триумфальный в Рим,
Твоих рабов и Рима подъяремных?
Ужели сыновей моих зарежут
За подвиги в защиту их отчизны?
О, если этот подвиг должно чтить
В твоих сынах, - в моих он так же славен.
Андроник, не пятнай гробницы кровью.
Ты хочешь уподобиться богам?
Так будь же в милосердье им подобен;
Ведь милосердье - признак благородства.
Оставь мне сына, благородный Тит.

Тит

Прости мне, королева, и смирись.
Вот братья тех, кого видали готы
В живых и мертвыми; за павших жертвы
Благочестиво требуют они.
Твой сын к тому намечен и умрет,
Чтоб успокоить тени отошедших,

Люций

Забрать его и развести огонь!
Мечами будем тело на костре
Рубить, пока не обратится в пепел.
Сыновья Андроника с Аларбом уходят.

Тамора

Обряд бесчеловечный, нечестивый!

Хирон

Была ли Скифия такой жестокой?

Деметрий

Со Скифией сравнится ль властный Рим?
Аларб почиет, мы же остаемся
Под грозным взором Тита трепетать.
Смирись же, королева, но надейся,
Что боги, давшие царице Трои
Возможность беспощадно отомстить
В его шатре фракийскому тирану,
Тебе помогут, королеве готов, -
Пока мы готы, ты ж их королева, -
За кровные обиды отплатить.

Входят сыновья Андроника с окровавленными мечами.

Люций

Отец и господин, исполнен нами
Обряд наш римский. Уж Аларб изрублен,
И внутренности брошены в огонь,
И дым, как фимиам, воскурен в небо.
Похоронить осталось наших братьев
И бранным звоном в Риме здесь их встретить.

Тит

Да будет так, и да пошлет Андроник
Последнее прощанье душам их.

Трубы. Гроб вносят в гробницу.

Здесь, сыновья, покойтесь с миром, с честью;
Герои Рима, тихо почивайте,
Сокрыты от превратностей и бедствий.
Не сторожат измена здесь, ни зависть,
Отрава не растет; здесь нет ни шума,
Ни бурь, но тишина и вечный сон.
Здесь, сыновья, покойтесь с миром, с честью!

Входит Лавиния.

Лавиния

Да здравствует Андроник с миром, с честью!
Отец и господин, живи во славе!
Здесь, на могиле, приношу слезами
Дань погребенью братьев и, склонясь
К твоим ногам, я слезы проливаю
От радости, что ты вернулся в Рим.
Благослови меня десницей славной;
Ее победам рукоплещет Рим.

Тит

Рим благосклонный бережет любовно,
На радость сердцу, старости утеху! -
Переживи мой век! Цвети по праву,
Извечной добродетели во славу!

Входят внизу Марк Андроник и трибуны; возвращаются
Сатурнин и Бассиан со свитой.

Марк

Да здравствует любимый брат мой Тит,
Любезный взорам Рима, триумфатор!

Тит

Благодарю, трибун и брат мой Марк.

Марк

Племянники, с победой поздравляю
И вас, живых, и спящих в славе, вас!
В удаче все вы, юноши, сравнялись,
Поднявшие за родину мечи.
Но погребенья торжество надежней:
Оно Солонова взыскует счастья,
На ложе чести победив превратность. -
Андроник Тит, тебе народ наш римский,
Чьим другом истинным ты был всегда,
Через меня, посредника, трибуна,
Шлет паллий непорочной белизны
И намечает к выборам на царство
С наследниками цезаря - тебя:
Надев его, стань нашим candidatus
{Носящий белый плащ (паллий), какой надевали в Риме
на высокие государственные должности.}
И Рим наш обезглавленный возглавь.

Тит

Прилична телу славному глава
Получше этой, что от лет трясется.
К чему смущать нас, в паллий облачившись?
Быть избранным сегодня всенародно,
А завтра власть сложить, и жизнь отдать,
И новые навлечь на вас заботы?
Рим, сорок лет я был твоим солдатом,
И силой ратной управлял с успехом,
И девятнадцать смелых сыновей
Похоронил, что мужественно пали
За родину с оружием в руках.
Почетный посох дайте мне на старость,
Не скипетр - миром управлять; держал
Его высоко, кто держал последним.

Марк

Тит, пожелай лишь - и получишь власть.

Сатурнин

Трибун надменный, можешь ли ручаться?

Тит

Терпенье, принц.

Сатурнин

О Рим, будь справедлив
Меч обнажив, патриции, не прячьте,
Пока я в Риме цезарем не стал.
Андроник, в ад отравишься ты прежде.
Чем у меня сердца народа взять!

Люций

Гордец ты, Сатурнин,- добру мешаешь,
Которое готовит Тит тебе!

Тит

Принц, успокойся, я верну тебе
Сердца народа, у него ж отняв их.

Бассиан

Андроник, я не льщу тебе, но чту
И буду чтить тебя, пока не умер;
И если партию мою поддержишь,
Признателен я буду; для достойных
Признательность - почетней всех наград.

Тит

У римского народа и трибунов
Поддержки я прошу и голосов.
Их дружески Андронику дадите ль?

Трибуны

Чтоб доброго Андроника почтить,
Отпраздновав счастливое прибытье, -
Кто избран им, того народ признает.

Тит

Благодарю, трибуны, и прошу,
Чтоб выбор пал на старшего из принцев,
На Сатурнина, чья заслуги, верю,
Рим озарят, как землю - луч Титана,
И правосудие в стране взрастят.
Итак, совет мой вам - венчать его,
Провозгласив; "Да здравствует наш цезарь!"

Марк

С согласья и при одобренье всех,
Патрициев, как и плебеев, принца
Им императором провозглашаем:
"Да здравствует наш цезарь, Сатурнин!"
Непрерывные трубные звуки, пока они сходят вниз.

Сатурнин

Андроник, за твои услуги, нынче
Оказанные при избранье нам,
Тебе я благодарность изъявляю
И по заслугам наградить хочу.
И для начала, Тит, чтоб возвеличить
Твой славный род, хочу императрицей
Лавинию назвать, царицей Рима,
Властительницей сердца моего,
С ней сочетавшись браком в Пантеоне.
Доволен этим предложеньем ты?

Тит

Да, господин мой, и высокой честью
Союз тот почитаю для себя.
И здесь же, перед Римом, Сатурнину,
Вождю и повелителю народа,
Властителю вселенной, посвящаю
Мой меч, и пленников, и колесницу -
Дары, достойные владыки Рима.
Прими же их как дань, трофеи славы,
К твоим ногам повергнутые мной.

Сатурнин

Благодарю, отец моей любви,
Тит славный! Как я горд тобой и даром -
Свидетель Рим; и, если я забуду
Малейшую из всех заслуг бесценных,
Вы, римляне, забудьте верность мне.

Тит
(Таморе)

Ты цезаревой пленницею стала;
Согласно с саном, Тамора, твоим
Поступит благородно он с тобою.

Сатурнин
(в сторону)

Красавица от головы до ног!
Ах, если б ею обладать я мог!
(Громко.)
Лик скорбный, королева, проясни.
Войны превратности тому причиной;
Но ты явилась в Рим не на позор:
В тебе всегда признают королеву.
Доверься мне и не давай печали
Затмить надежды все. Твой повелитель
Возвысить может королеву готов. -
Лавиния, не гневаешься ты?

Лавиния

О нет! Порукой Сатурнина честь,
Что эта речь - лишь царственная лесть.

Сатурнин

Благодарю. - Ну, римляне, идемте.
Без выкупа мы пленных отпускаем.
Пусть нашу славу трубы возвестят.

Трубы.
Сатурнин ухаживает за Таморой.

Бассиан
(хватая Лавинию за руку)

Тит, разреши мне! Девушка - моя.

Тит

Как! Ты серьезно говоришь, мой принц?

Бассиан

Да, Тит, вполне; и доказать намерен
Как право, так и правоту свою.

Марк

Suum cuique {Всякому - свое.} - в нашем римском праве:
Лишь собственность берет по праву принц.

Люций

И он возьмет ее, коль буду жив.

Тит

Изменники! Где стража государя?
Лавиния похищена! Измена!

Сатурнин
Похищена! Но кем же?

Бассиан

Тем, кто прав,
Свою невесту ото всех отняв.

Бассиан и Марк с Лавинией уходят.

Муций

Вы, братья, помогите скрыться ей,
А я останусь охранять здесь двери.

Квинт, Люций и Марций уходят.

Тит

Ее верну я. Государь, за мной!

Муций

Ты не пройдешь здесь.

Тит

Как, мальчишка дерзкий!
Путь в Риме преграждаешь мне?
(Закалывает Муция.)

Муций

На помощь!
(Умирает.)

Во время этой схватки Сатурнин, Тамора, Деметрий, Хирон
и Арон уходят и появляются наверху.
Входит Люций.

Люций

Отец, ты больше чем несправедлив:
В неправой ссоре умертвил ты сына.

Тит

Ни ты, ни он - не сыновья вы мне:
Так сын не опозорил бы. Изменник,
Лавинию ты цезарю вернешь!

Люций

Лишь мертвою! Она обручена
С другим - и цезарю женой не будет!
(Уходит.)

Сатурнин

Знай, Тит, нет нужды цезарю в тебе,
Ни в ней, ни в ком из твоего семейства.
Я лучше вверюсь тем, кем был осмеян,
Вам - никогда, надменным, вероломным
Виновникам позора моего.
Иль не нашлось вам на потеху в Риме
Другого никого? Согласны, Тит,
Дела такие с похвальбой твоей,
Что у тебя я выклянчил державу.

Тит

Чудовищно! Какое оскорбленье!

Сатурнин

Но будь по-твоему; отдай девчонку
Тому, кто за нее махал мечом;
Зять будет славный: он поспорить может
С беспутными твоими сыновьями
В уменье государство возмутить.

Тит

Нож - эта речь для раненого сердца.

Сатурнин

Ты ж, Тамора, правительница готов,
Затмившая собой красавиц римских,
Как дивная Фебея - нимф своих,
Коль выбором нежданным ты довольна,
Тебя, своей супругою избрав,
Провозглашу императрицей Рима.
Одобришь ли мой выбор, королева?
Здесь римскими богами я клянусь,
Затем, что близко жрец с водой святою,
И факелы пылают, и готово
Для Гименея все, - не покажусь
На римских улицах, и во дворец
Я не войду, пока, обвенчан с нею,
Не уведу отсюда я супругу.

Тамора

Здесь, пред лицом небес, клянусь я Риму, -
Коль Сатурнин возвысит королеву,
Она слугой его желаний станет
И матерью - для юности его.

Сатурнин

В храм, королева. - Следуйте, друзья,
За императором с супругой милой,
Дарованною Сатурнину небом,
Исправившим судьбу ее премудро.
Там совершатся брачные обряды.

Уходят все, кроме Тита.

Тит

Не позван я сопровождать невесту.
Когда ты был, Андроник, так отвергнут,
Так опозорен, обвинен в измене?

Входят Марк, Люций, Квинт и Марций.

Марк

О Тит, подумай, что ты совершил!
В ничтожной ссоре сына ты убил.

Тит

Нет, нет, глупец-трибун, не сын мне он;
И ты и те сообщники деянья,
Нас опозорившего, - кто вы мне?
Презренный брат, презренные сыны!

Люций

Дай схоронить его как подобает;
Как братьев, Муция дай схоронить.

Тит

Не сметь, изменник! Здесь ему не место,
Гробница эта пять веков стоит;
Я заново ее отстроил пышно.
Здесь только воины и слуги Рима
Покоятся во славе - не буяны.
Где знаете, кладите, но не здесь.

Марк

О брат мой, это будет нечестиво:
Оправдывают Муция деянья.
Он должен с братьями быть погребен.

Квинт и Марций

И будет, иль за ним уйдем мы следом.

Тит

"И будет"! Кто сказал здесь это слово?

Квинт

Тот, кто его повсюду подтвердит.

Тит

Как! Схоронить без моего согласья?

Марк

Нет, славный Тит, но просим у тебя
Прощенья Муцию и погребенья.

Тит

И ты меня ударил, Марк, по шлему!
С мальчишками ты ранил честь мою!
Вас за врагов всех почитаю я;
Уйдите прочь, оставьте все меня.

Марций

Он вне себя; нам лучше удалиться.

Квинт

Не схоронив останков, не уйду.

Марк и сыновья Тита становятся на колени.

Марк

Мой брат, природы голос умоляет...

Квинт

Отец, природы голос говорит...

Тит

Молчи, твой голос их надежд лишает.

Марк

О Тит, часть большая души моей...

Люций

Отец, душа и сущность сыновей...

Марк

О, допусти, чтоб был схоронен Маркой
В жилище добродетели племянник,
Погибший за Лавинию и честь!
Ты римлянин - так варваром не будь.
Ведь греки предали земле Аякса,
Убившего себя; об этом их
Просил усердно мудрый сын Лаэрта.
Дай Муцию - он был твоей утехой -
Сюда войти свободно.

Тит

Встань же, Марк! -
Несчастней дня я не знавал, чем этот:
Я опозорен сыновьями и Риме! -
Похорони его, за ним - меня.

Муция вносят в гробницу.

Люций

Покойся там с друзьями, милый Муций,
Пока трофей гробницы не украсил!

Все
(преклонив колени}

По Муцию не проливайте слез:
Кто пал за дело чести, жив во славе.

Марк

Врат, чтоб из мрачного унынья выйти,
Скажи, как хитрой королеве готов
Возвыситься вдруг в Риме удалось?

Тит

Не знаю, Марк, но знаю - это так.
А ловкостью иль нет, то скажет небо.
Но не обязана ль она тому.
Кто издали привел ее к величью?
Да, и она вознаградит его.

Трубы.
Входят с одном стороны Сатурнин со свитой, Тамора,
Деметрий, Хирон и Арон; с другой - Бассиан, Лавиния и другие.

Сатурнин

Ты получил награду, Бассиан!
Пошли тебе бог счастья от супруги.

Бассиан

Тебе того же. Больше не скажу
И меньше не желаю. С тем оставлю.

Сатурнин

Коль в Риме есть закон и власть у нас,
Ты с шайкою раскаешься в насилье.

Бассиан

Насильем называешь, что беру я
Свое - мою невесту и жену?
Но пусть законы Рима все решат;
Пока же, что мое, тем и владею.

Сатурнин

Отлично, принц; ты очень резок с нами;
Так будем столь же строги мы с тобой.

Бассиан

За то, что я свершил, я в полной мере
Ответить должен и отвечу - жизнью.
Одно лишь милости твоей скажу
Из чувства долга моего пред Римом:
Патриций этот, благородный Тит,
Во мненье всех и в чести опорочен,
Лавинию освободить пытаясь,
Убил он сына собственной рукой,
Служа тебе и разъяренный тем,
Что дар, который он тебе назначил,
Похитили тебе наперекор.
Верни же милость, Сатурнин, тому,
Кто выказал себя во всех поступках
Как друг, отец и Риму и тебе.

Тит

Не защищай мои поступки, принц.
Ты сам помог предать меня позору.
Пусть судит Рим и праведное небо,
Как мной любим и чтим был Сатурнин!

Тамора

О цезарь, если Тамора достойна
Благоволенья в царственных глазах,
Послушай, что скажу я беспристрастно,
И прошлое, прошу тебя, прости.

Сатурнин

Как! Получить открыто оскорбленье
И низко вытерпеть, не отомстив?

Тамора

Нет, государь, да не допустят боги,
Чтоб на тебя я навлекла позор!
Но честью я осмелюсь в том ручаться,
Что неповинен добрый Тит ни в чем:
Гнев непритворный говорит о горе.
Взгляни же милостиво на него;
Из подозренья не лишайся друга,
В нем сердце строгим взглядом не печаль.
(Тихо, Сатурнину.)
Послушайся меня, на просьбы сдайся,
Печаль свою и недовольство скрой.
Ты только что взошел на свой престол;
Народ и знать, все на сторону Тита
По здравом размышленье могут стать,
Тебя низвергнув за неблагодарность, -
Что Рим считает низменным пороком.
Склонись к мольбам и предоставь все мне:
Я день найду, чтоб всех их перерезать,
Искоренить их партию и род,
Отца-злодея, сыновей коварных,
Кого за сына милого молила:
Пусть впредь не заставляют королеву
С мольбой средь улиц падать на колени. -
(Громко.)
Прости же, цезарь! - Подойди, Андроник! -
Ты старца подними, ободри сердце,
Убитое грозою гневных глаз.

Сатурнин

Встань, Тит, императрица победила.

Тит

Вас, государь, благодарю обоих:
От этих слов и взглядов ожил я.

Тамора

Тит, я сроднилась с Римом. Принял он
Как римлянку меня, тем осчастливив, -
И я должна подать благой совет.
Все распри ныне кончены, Андроник.-
Честь предоставь мне, добрый государь,
Тебя с друзьями помирить твоими. -
Принц, за тебя замолвила я слово
И обещанье цезарю дала,
Что станешь ты сговорчивей и мягче. -
Лавиния, вы, юноши, - не бойтесь:
Совет мой вам - смиренно на коленях
У цезаря прощения просить.

Люций

Охотно, и клянемся государю,
Что поступали сколь возможно мирно,
Честь уважая нашу и сестры.

Марк

В том я своею честью заверяю.

Сатурнин

Прочь, и молчать: не досаждайте нам!

Тамора

Нет, цезарь, нет, нам должно быть друзьями.
Они пощады просят на коленях.
Ужели ты откажешь мне, любимый?

Сатурнин

Марк, снизойдя к мольбам твоим и Тита,
По настояньям Таморы любезной,
Я юношам прощаю их проступки.
Вставайте! -
Лавиния, пусть брошен я тобою,
Но я нашел подругу. Клятвой, верной
Как смерть, клянусь, что жрец нас повенчает. -
Пойдем, - пусть двор отпразднует две свадьбы:
Будь гостьей у меня с друзьями всеми. -
(Таморе.)
День нынешний пусть будет днем любви.

Тит

А завтра, коль тебе угодно будет
Загнать со мной пантеру, нас разбудят
Рога и лай - охотничий привет.

Сатурнин

Пусть так и будет. Тит, благодарю.

Трубы.
Уходят.

АКТ II

СЦЕНА 1

Рим. Перед дворцом.
Входит Арон.

Арон

Достигла Тамора высот Олимпа,
Ударам рока недоступна там,
Защищена от грома и от молний,
Над завистью грозятся вознесясь.
Как солнце в час, когда, зарю встречая
И золотя лучами океан,
По зодиаку мчится в колеснице
И озирает выси дальних гор, -
Так Тамора!
Все на земле ей льстиво угождает,
Трепещет добродетель перед ней. -
Арон, во всеоружье сердца, мыслей
С любовницей венчанной вознесись;
Возвысься с той, которую ты долго
Держал, как пленницу, в цепях любви,
Прикованной к очам Арона крепче,
Чем Прометей прикован был к скале.
Прочь, рубище раба и раболепство!
Хочу блистать я в жемчугах и злате,
Императрице новой послужить.
Служить? Нет, тешиться с ней, королевой,
Богиней, нимфою, Семирамидой,
Сиреною, завлекшей Сатурнина,
И видеть гибель Рима и его. -
Эй! Это что за шум?

Входят Деметрий и Хирон, угрожая друг другу.

Деметрий

Твоим годам, Хирон, недостает
Ума. Уму же - остроты, с которой
Проник бы он туда, где я любезен
И даже буду, может быть, любим.

Хирон

Деметрий, ты всегда самонадеян;
И тут ты хочешь похвальбою взять.
Не оттого, что я на год моложе,
Я менее удачлив и любим.
И я, как ты, возлюбленной служить
И милость заслужить ее способен.
Меч подтверди! сейчас мои слова
И на любовь Лавинии права.

Арон
(в сторону)

Дубин, дубин! Влюбленные буянят.

Деметрий

Не потому ль, что мать неосторожно
Твой бок украсила мечом для танцев,
Ты стал так яростно грозить друзьям?
Уйди отсюда! И пускай твой меч
Игрушечный прилипнет к детским ножнам,
Пока ты им владеть не научился.

Хирон

Тем временем и с небольшим уменьем
Я покажу тебе, на что гожусь.

Деметрий

Храбришься, мальчик?

Они обнажают мечи.

Арон
(выступая вперед)

Это что такое?
Так близко от дворца открыто смели
В подобной ссоре обнажить мечи!
Известна мне причина вашей распри;
И за мильон не пожелал бы я,
Чтоб знали те о ней, кто в том замешан;
Ни за какие деньги ваша мать
Не пожелала б в Риме так срамиться.
Стыдитесь! Прочь оружье!

Деметрий

Нет, покуда
Меч не вложу я в грудь ему и с ним
Не всуну в глотку все попреки эти,
Которыми порочил он меня.

Хирон

Трусливый сквернослов! Ты мечешь громы
Лишь языком, но не было ни разу.
Чтоб ты оружьем что-нибудь свершил.

Арон

Прочь, говорю!
Клянусь богами непокорных готов,
Нас всех погубит ваш пустой раздор.
Иль не подумали вы, как опасно
На право принца дерзко посягать?
Лавиния ли стала столь распутной,
Иль Бассиан так низко пал, что в ссору
Вступать возможно за ее любовь,
Ни правосудья не страшась, ни мести?
Узнай причину ссоры ваша мать,
Не по сердцу была б ей эта распря.

Хирон

Что в том? Пусть мать узнает и весь мир:
Лавиния милей мне, чем весь мир.

Деметрий

Молокосос, пониже выбирай:
В Лавинии - Деметрия надежда.

Арон

В уме ли вы? Не знаете, как в Риме
Несдержанны и вспыльчивы мужья?
Что здесь соперников в любви не терпят?
Себе готовите вы только смерть
Таким путем.

Хирон

И тысячу раз смерть
Готов принять я, чтоб добиться милой.

Арон

Добиться! Как?

Деметрий

Что странного в том видишь?
Коль женщина она, то добивайся!
Коль женщина она, бери ее!
И коль Лавиния,- любви достойна.
На мельнице воды уходит больше,
Чем видит мельник, и украсть легко
Кусочек от разрезанного хлеба.
Пусть Бассиан - брат цезаря, - носили
И лучшие Вулкана украшенье.

Арон
(в сторону)

И так же хорошо, как Сатурнин.

Деметрий

Так что ж отчаиваться, если знаешь,
Как нежным взглядом, словом обольстить?
Иль не умел ты серну уложить
И унести под самым носом стражи?

Арон

Сдается мне, что нечто в этом роде
Уладит дело?

Хирон

Если б сладить с ним!

Деметрий
(Арону)

Попал ты в цель.

Арон

Попасть бы так и вам,
Чтоб не шумели вы по пустякам.
Послушайте, иль глупы вы настолько,
Чтоб ссориться? Вам мало, если вместе
Вам повезет?

Хирон

Не мне.

Деметрий

Ни мне, будь я один из двух.

Арон

Сдружитесь в том, из-за чего вы в ссоре.
Помогут хитрость и уменье вам
Желанным овладеть; итак, решайтесь:
Чего достичь не в силах, как хотели б, -
Как можете, исполнить то должны.
Лукреция была не чище, верьте,
Лавинии, подруги Бассиана.
Скорейший путь, чем долгое томленье,
Должны избрать мы; я нашел тропу.
Готовится парадная охота;
Там соберутся римлянки, друзья.
Лесные чащи глубоки, обширны,
И много там пустынных уголков,
Природой созданных для злодеяний;
Туда сманите лакомую лань,
С ней справьтесь силой, если не словами.
Лишь этот путь надежду подает.
Императрице, чей священный разум
Бесчестию и мести посвящен,
Откроем мы намерения наши;
Ее совет отточит нам оружье;
Он не допустит ссоры между вами,
На высоту желаний вознесет.
Двор Цезаря подобен храму Славы,
Что полон глаз, ушей и языков.
Леса безжалостны, дремучи, глухи;
Кричите там, творите что хотите,
Насытьте страсть, от взоров неба скрыты,
Сокровищем Лавинии натешьтесь.

Хирон

Совет твой трусостью не отзывает.

Деметрий

Sit ras aut nefas, до поры, когда
{Будет ли это законно или незаконно.}
Найду поток, что охладит мой пыл,
И чары, что утихомирят страсти.
Per Styge, per manes vehor.
{Я несусь через Стикс и царство мертвых.}

Уходят.

СЦЕНА 2

Лес близ Рима.
Слышны рога и собачий лай.
Входят Тит Андроник с охотниками, Марк, Люций, Квинт
и Марций.

Тит

Охота началась, сияет утро.
Поля благоухают, зелен лес. -
Спустите псов, и пусть их лай разбудит
И цезаря с супругою и принца;
И пусть звенит охотничий призыв,
Весь двор наполнив многозвучным эхом.
Вы, сыновья, себе поставьте долгом,
Как мы, особе цезаря служить.
Мой сон был неспокоен нынче ночью,
Но вновь дохнул отрадою рассвет.
Собаки лают, рога звенят.

Входят Сатурнин, Тамора, Бассиан, Лавиния, Деметрий,
Хирон и свита.

Дней добрых много, государь, желаю, -
И столько ж их, императрица, вам! -
Я обещал вам славную охоту.

Сатурнин

Да, звучно вы трубили, господа,
Но рановато все ж для новобрачных.

Бассиан

Лавиния, что скажешь ты?

Лавиния

О нет,
Уж два часа прошло, как я проснулась.

Сатурнин

Идемте же; коней и колесницы
Подайте нам.
(Таморе.)
Ты римскую охоту
Увидишь, государыня.

Марк

Затравят
Сильнейшую пантеру псы мои,
На высочайшую из гор взберутся.

Тит

За зверем вслед погонится мой конь -
И ласточкой над долом пронесется.

Деметрий
(тихо, Хирону)

Надеемся без псов и без коней
Мы лакомую лань загнать верней.

Уходит.

СЦЕНА 3

Пустынная часть леса.
Входит Арон с мешком золота.

Арон

Разумный муж сочтет меня безумцем
За то, что столько золота я прячу
Под деревом, чтоб не владеть им больше.
Пусть знает тот, кто обо мне так мыслит,
Что это золото перекуется
В жестокий замысел, который будет
Искусно выполнен и породит
Поистине прекраснейшую подлость.
(Зарывает золото в землю.)
Покойся, чтоб у тех покой отнять,
Кто дар императрицы должен взять.

Входит Тамора.

Тамора

Арон мой милый, что печален ты,
Когда все похваляется, ликуя?
На каждой ветке птицы распевают;
Змея на солнышке, свернувшись, спит;
Под свежим ветерком листва трепещет.
Бросая пятнами на землю тень.
Под сенью сладостной, Арон, присядем
И, между тем как эхо дразнит псов,
На звук рогов крикливо отзываясь,
Как будто две охоты слышны разом, -
Сидеть мы будем, слушая их лай.
Вслед за борьбой, какою, полагаем,
С Дидоной тешился скиталец-принц,
Когда, застигнутых грозой счастливой,
Пещера скрытная их приютила, -
В объятиях друг друга сплетены,
Сном золотым забудемся, натешась,
Меж тем как лай, рога и пенье птиц
Нам будут колыбельной песней няньки,
Баюкающей сонное дитя.

Арон

Тобою, Тамора, Венера правит
В твоих желаньях; мной в моих - Сатурн.
Что означает взор мой омертвевший,
Задумчивая мрачность и молчанье,
Моих волос развившиеся кольца, -
Так змей коварный распускает кольца,
К смертельному готовясь нападенью?
Нет, Тамора, то не Венеры знаки;
Месть в этом сердце, смерть в моей руке,
Кровь и отмщенье мне стучат в виски.
Души моей владычица, в которой
Заключено все небо для нее,
День роковой настал для Бассиана;
Отнимется язык у Филомелы;
Похитив честь ее, сыны твои
Омоют руки кровью Бассиана.
Вот здесь письмо, - прошу тебя, возьми
И цезарю отдай фатальный свиток.
Не спрашивай, - за нами наблюдают:
Сюда идет добычи нашей часть,
О гибели своей не помышляя.

Тамора

Мой милый мавр, ты жизни мне милее!

Арон

Довольно, Тамора, вот Бассиан.
Будь резкой с ним; я сыновей сыщу,
Чтоб поддержать тебя во всяком споре.
(Уходит.)

Входят Бассиан и Лавиния.

Бассиан

Кто это здесь? Императрица Рима,
Без свиты, подобающей по сану?
Иль то Диана (весь наряд - ее!)
Покинула священные дубравы,
Чтоб на охоту смертных посмотреть?

Тамора

Хулитель дерзостный поступков наших!
Имей я власть, присущую Диане,
Твой лоб рогами тут же б увенчался,
Как с Актеоном было то, - и псы
На тело превращенное твое
Набросились бы, мерзостный невежа!

Лавиния

Сдается, милая императрица,
Что ты умеешь наделять рогами,
И с мавром ты затем уединилась,
Чтоб в этом опыт с ним произвести:
Храни Юпитер цезаря от псов!
Жаль, если за оленя будет принят.

Бассиан

Твой черный киммериец, королева,
Поверь мне, запятнает честь твою
Позорным, грязным, гнусным цветом тела.
Зачем бы удалилась ты от свиты,
Со снежно-белого сойдя коня,
И забрела в глухое это место
В сопровожденье мавра-дикаря,
Коль не была б влекома низкой страстью?

Лавиния

За то, что помешал твоей утехе,
Супруг мой славный в дерзости тобою
Был обвинен. - Уйдем, и пусть любовью,
Как ворон черной, тешится она, -
Ложбина эта отвечает цели.

Бассиан

Узнать об этом должен брат мой, цезарь.

Лавиния

Проступка знак уже давно он носит.
Наш добрый цезарь, - как обманут он!

Тамора

Ужель терпенья хватит все снести?

Входят Деметрий и Хирон.

Деметрий

В чем дело, матушка и королева?
Ты так бледна! Скажи нам, что с тобою?

Тамора

Бледна я, думаете, без причины?
Вот эти двое завлекли меня
В бесплодную, проклятую ложбину!
Деревья даже летом здесь мертвы,
Их душат мох и злобная омела;
Здесь солнца нет, и водятся здесь только
Сова ночная да зловещий ворон.
И, показав мне этот гнусный ров,
Они сказали, что глухою ночью
Здесь тысячи злых духов, змей шипящих,
Раздутых жаб и тысячи ежей
Такой нестройный, страшный крик поднимут,
Что каждый смертный, услыхав его,
Сойдет с ума вдруг иль умрет внезапно.
Едва окончив адский свой рассказ,
Здесь привязать меня они грозили
К стволу грозящего бедою тиса
И жалкой этой гибели предать.
Меня прелюбодейкой грязной звали,
Распутной готкой, всяким бранным слоном,
Какое уху слышать доводилось,
И, если б чудом не явились вы,
Они свершили б надо мной расправу.
Отмстите, если любите вы мать.
Иль впредь детьми моими не зовитесь.

Деметрий

Вот доказательство, что я твой сын.
(Поражает Бассиана.)

Хирон

И я ударом силу покажу.
(Также поражает Бассиана, который умирает.)

Лавиния

Семирамида! Нет, тебе пристало
Лишь варварское имя, что ты носишь!

Тамора

Дай мне кинжал: отплатит ваша мать
Своей рукою за свою обиду.

Деметрий

Стой, государыня: ей мало смерти:
Хлеб смолоти, потом солому жги.
Красотка чистотой горда своею
И верностью супружеской и ею
Бросает вызов вашему величью.
Ужели ей в могилу все забрать?

Хирон

Да, если так, пусть евнухом я буду!
Давай ее супруга стащим в ров:
Пусть труп послужит изголовьем страсти.

Тамора

Желанный мед вкусив, не оставляйте
Осу живой, не то ужалит вас.

Хирон

Уж ты поверь, ее мы приручим. -
Идем, голубушка: мы насладимся
Насильно чистотой, что ты блюла.

Лавиния

О Тамора! Ты женщина лицом...

Тамора

Я не желаю слушать. Прочь ее!

Лавиния

Друзья мои, пусть даст сказать хоть слово.

Деметрий

Позволь ей, матушка, и торжествуй
При виде слез ее; но сердце им
Пусть, как кремень дождю, не поддается.

Лавиния

Иль учат мать тигрята? Не внушай
Ей ярости, тебе внушенной ею.
От молока ее окаменел ты:
Жестокость ты с младенчества всосал.
Но не всегда же сын на мать походит!
(Хирону.)
Проси; пусть женскую проявит жалость.

Хирон

Как! Доказать, что сын я незаконный?

Лавиния

Ты прав: дрозда не высидит ворона
Но я слыхала, - если б это сбылось! -
Что, тронут жалостью, позволил лев
Себе обрезать царственные когти.
Вороны кормят брошенных детей,
Птенцов голодных оставляя в гнездах.
О, будь ко мне, хоть сердцу вопреки,
Не столь добра, но только милосердна.

Тамора

Я этих слов не понимаю. Прочь!

Лавиния

Дай научить тебя. Во имя Тита -
Тебе ведь жизнь он дал, хоть мог убить! -
Не будь жестокосердной и глухою.

Тамора

Не будь тобой оскорблена и даже,
Из-за него тебя не пощажу. -
(Сыновьям.)
Вы помните, как слезы я лила,
Чтоб в жертву брат ваш не был принесен,
Свирепый же Андроник не смягчился.
Возьмите, тешьтесь ею как хотите:
Чем хуже ей, тем вы милее мне.

Лавиния

О Тамора, будь доброй королевой,
Своей рукой ты здесь меня убей!
Молила я так долго не о жизни:
Со смертью Бассиана я мертва.

Тамора

О чем ты молишь, глупая, оставь.

Лавиния

О смерти здесь, немедля, и о том,
Что женский мой язык сказать не смеет,
Избавь меня от худшего, чем смерть, -
От похоти их мерзкой. Брось меня
В глубокую, ужаснейшую яму,
Где трупа не увидит глаз людской.
Убей, но будь убийцей милосердной.

Тамора

Лишить награды милых сыновей?
Нет, пусть насытят страсть красой твоей.

Деметрий

Вперед! И так ты здесь нас задержала.

Лавиния

Ни жалости? Ни женственности? Зверь!
Позор и враг ты имени всех женщин!
Да поразит...

Хирон

Нет, рот тебе заткну я. - Брат, скорей
Тащи-ка в ров сюда ее супруга.
Здесь спрятать труп его велел Арон.

Деметрий бросает тело Бассиана в ров, после чего Деметрий и
Хирон уходят, уводя силой Лавинию.

Тамора

Счастливый путь! Вы с нею обручитесь. -
И пусть веселья сердцем не вкушу,
Пока с Андрониками не покончу.
Теперь пойду за милым мавром я.
Пусть эту тварь бесчестят сыновья.
(Уходит.)

Входят Арон с Квинтом и Марцием.

Арон

Сюда, друзья мои, прибавьте шагу:
Сейчас я приведу вас к страшной яме,
Где спящую пантеру подстерег.

Квинт

В глазах темнеет; это неспроста.

Марций

И у меня. Когда б не стыдно было,
Я бросил бы охоту и заснул.
(Падает в яму.)

Квинт

Как, ты упал? Предательская яма,
Прикрытая терновником лесным!
На листьях - крови капли незасохшей,
Свежей росы поутру на цветах!
Зловещим кажется мне это место.
Брат, при паденье ты не пострадал?

Марций

От зрелища ужасного страдаю:
Изноет сердце, глядя на него!

Арон
(в сторону)

Теперь я государя приведу:
Найдя их здесь, сочтет он вероятным,
Что брат его был ими умерщвлен.
(Уходит.)

Марций

Что ж не ободришь, не поможешь выйти
Из окровавленной проклятой ямы?

Квинт

Я поражен необычайным страхом.
Дрожу, холодным потом весь облит,
И сердце чует больше, чем я вижу.

Марций

Чтоб убедиться, что ты чуешь правду,
С Ароном вместе в яму посмотри,
И ты увидишь ужас - кровь и смерть!

Квинт

Арон ушел, а состраданье в сердце
Не позволяет глазу видеть то,
В предчувствии чего оно трепещет.
Скажи, что там? Досель я не боялся
По-детски так, не зная сам чего.

Марций

Принц Бассиан окровавленной тушей
Лежит здесь, как зарезанный ягненок,
В проклятой, черной, полной крови яме.

Квинт

Но в темноте как ты узнал его?

Марций

На пальце окровавленном надет,
Бесценный перстень яму освещает;
Подобно факелу в гробнице, он
Землистые ланиты мертвеца
И недра взрытой ямы озаряет.
Так свет луны Пирама озарял,
Когда лежал он, весь в крови девичьей.
Брат, помоги рукою ослабевшей, -
Коль ты от страха ослабел, как я. -
Подняться из прожорливой трущобы,
Как устье мглистое Коцита, мерзкой,

Квинт

Дай руку мне, тебе я помогу;
Иль, если сил не хватит это сделать,
Я провалюсь в разверстую утробу
Той ямы, где схоронен Бассиан.
Я вытащить тебя наверх не в силах.

Марций

А я не в силах выйти без тебя.

Квинт

Дай руку вновь; не выпущу ее,
Пока тебя не вытащу наверх,
Иль окажусь внизу, с тобою вместе.
Ты не придешь, так я к тебе приду.
(Падает в яму.)

Входит Сатурнин и Арон.

Сатурнин

Идем, - взгляну я, что за яма эта
И кто тут спрыгнул только что в нее. -
Скажи, кто ты, скрывающийся в черном
Зияющем провале? Отвечай!

Марций

Несчастный сын Андроника, попавший
Не в добрый час сюда, чтоб твоего
Найти здесь брата, Бассиана, мертвым.

Сатурнин

Мой брат - здесь, мертвый? Шутишь ты, конечно,
Он в домике охотничьем с женой
На северной окраине загона
Лишь час назад оставлен мною был.

Марций

Не знаем, где оставлен был живым,
Но здесь, увы, он найден нами мертвым!

Входят Тамора со свитой, Тит Андроник и Люций.

Тамора

Где цезарь, мой супруг?

Сатурнин

Здесь, Тамора; но страждет он смертельно.

Тамора

А где же брат твой, Бассиан?

Сатурнин

До глубины исследуешь ты рану;
Лежит здесь бедный Бассиан, убит.

Тамора
(подавая письмо)

Я опоздала с роковым письмом,
Где этой ранней смерти план начертан.
Дивлюсь я, сколько лютости лицо
Скрывать умеет под улыбкой сладкой.

Сатурнин
(читает)

"Коль в час удобный мы его не встретим,
Охотник милый (речь о Бассиане),
Ты вырой сам могилу для него;
Ты понял нас. Ищи себе награду
В крапиве возле корня бузины,
Что осеняет ямы той отверстье,
Где мы зарыть решили Бассиана.
Исполни; в нас найдешь друзей навеки.-
О Тамора! Да слыхано ли это?
Вот яма здесь, а вот и бузина;
Ищите, не найдется ль и охотник,
Который должен был убийцей стать?

Арон

Мой государь, вот с золотом мешок.

Сатурнин
(Титу)

Твои щенки, породы кровожадной,
Лишили жизни брата моего. -
Из ямы вытащив, в тюрьму их бросьте;
Пусть изнывают там, пока для них
Неслыханной не выдумаем казни.

Тамора

Как! В яме здесь они? Вот чудеса!
Как быстро обнаружилось убийство!

Тит

Великий император, на коленях
Молю тебя в слезах, - я редко плачу! -
Проступок адский сыновей проклятых, -
Проклятых, если б он доказан был...

Сатурнин

"Доказан был"! Смотри: он очевиден! -
Кто, Тамора, письмо нашел? Не ты ль?

Тамора

Его нашел и поднял сам Андроник.

Тит

Я, государь. Дай мне их на поруки.
Гробницей предков, чтимой мной, клянусь:
Лишь повели - и тотчас же они
За подозренье вам заплатят жизнью.

Сатурнин

Ступай за мной; не дам их на поруки. -
Убитого возьмите и убийц.
И пусть молчат - вина неоспорима.
Найдись конец, что горше смерти будет,
Клянусь, такой конец им уготован.

Тамора

Андроник, цезаря я упрошу;
Не бойся, - сыновья не пострадают.

Тит

Оставь их, Люций, и пойдем со мной.

Уходят.

СЦЕНА 4

Другая часть леса.
Входят Деметрий и Хирон с обесчещенной Лавинией, у которой
отрублены руки и отрезан язык.

Деметрий

Ступай, рассказывай всем, если можешь,
Кто отнял у тебя язык и честь.

Хирон

Пиши, что думаешь, чего желаешь;
Изображай с обрубками писца.

Деметрий

Смотри, что нацарапает значками.

Хирон

Спроси воды душистой вымыть руки.

Деметрий

Нет языка - спросить, ни рук - умыть.
Мы предоставим ей гулять в молчанье.

Хирон

На месте бы ее я удавился.

Деметрий

Будь руки у тебя, чтоб взять веревку.

Деметрий и Хирон уходят.
За сценой охотничьи рога.
Входит Марк в охотничьем костюме.

Mapк

Кто здесь? Племянница? И прочь бежит? -
Одно лишь слово: где же твой супруг? -
О, если сплю, все дам я, чтоб проснуться!
Не сплю, - так пусть недобрая планета
Сразит меня, чтоб я заснул навек! -
Скажи, чьи руки грубые так зверски
От стана отрубили твоего
Две ветви, сладостное украшенье,
Под сенью чьей мечтали короли
Забыться сном, но счастья не снискали
Твоей любви. Но что же ты молчишь? -
Увы! Ручей горячей алой крови,
Как водомет под ветром, то встает,
То падает меж уст окровавленных
Вслед за дыханьем сладостным твоим.
Тебя Терей, знать, некий обесчестил,
Язык отняв, чтоб выдать не могла.
Ах, вот, стыдясь, лицо ты отвращаешь.
О, несмотря на всю потерю крови,
Из трех отверстий бьющей, как из труб,
Оно зарделось, словно лик Титана,
Когда столкнется с облаками он.
Отвечу ль за тебя? Скажу ль - то правда?
О, если б сердце знать твое, знать зверя.
Чтоб душу облегчить, прокляв его!
Как печь закрытая, немое горе
Сжигает в пепел сердце, где живет.
Лишь языка лишилась Филомела
И вышила рассказ свой на холсте.
Но у тебя возможность эту взяли,
Хитрейшего ты встретила Терея:
Он отрубил прекрасные персты,
Что выткали б искусней Филомелы.
О! Если б изверг видел эти руки
Лилейные, когда они касались
На лире струн, как листья трепетавших
В восторженных и нежных поцелуях, -
О нет, он отрубить бы их не смог!
Внимая же гармонии, творимой
Сладчайшим языком,
Заснуло б, выронив кинжал, как встарь
У ног фракийского поэта Цербер.
Пойдем со мной и ослепи отца:
Ведь он при зрелище таком ослепнет.
За час грозы затопятся луга, -
За годы слез что станется с глазами?
Останься, будем вместе слезы лить,
Когда бы стон мог горе облегчить!

Уходят.

АКТ III

СЦЕНА 1

Рим. Улица.
Входят судьи, сенаторы и трибуны со связанными Марцием
и Квинтом, которых ведут на казнь; Тит идет впереди, умоляя.

Тит

Молю, сенаторы! Трибуны, стойте!
Из сожаленья к старику, чья жизнь
Прошла средь войн, пока вы мирно спали;
Во имя крови, пролитой за Рим,
Ночей морозных, проведенных в бденье,
И горьких этих слез, текущих ныне
По старческим морщинам на щеках, -
Над осужденными сынами сжальтесь,
Чьи души не испорчены, поверьте!
О двадцати двух сыновьях не плакал, -
На ложе чести умерли они;
Об этих же в пыли напечатлею
Тоску сердечную и скорбь души.
Пусть слезы жажду утолят земли;
Кровь сыновей краснеть ее заставит.
(Бросается на землю.)

Судьи и другие проходят мимо него и уходят.

Земля! Тебе я услужу дождем,
Струящимся из этих древних ура
Сильнее ливней юного апреля:
Я летом знойным орошу тебя,
Зимою снег я растоплю слезами
И вечную весну тебе доставлю, -
Не пей лишь крови сыновей моих.
Входит Люций с обнаженным мечом.
О старцы благосклонные, трибуны!
Возьмите смертный приговор назад,
Пусть я, еще ни разу слез не ливший,
Скажу, что ныне слезы победили.

Люций

Отец мой, ты взываешь здесь напрасно:
Трибуны не услышат, все ушли,
И скорбь свою ты поверяешь камню.

Тит

За братьев, Люций, дай просить твоих. -
Еще раз умоляю вас, трибуны...

Люций

Тебя не слышит ни один трибун.

Тит

Что в том? Не важно это, друг; и слыша,
Не вняли б мне, а если бы и вняли,
Не пожалели бы; но, хоть и тщетно,
Я должен умолять...
Вот почему я скорбь вверяю камням;
Пусть отозваться на тоску не могут,
Но лучше для меня они трибунов
Уж тем, что не прервут моих речей.
Когда я плачу, камни молчаливо
Приемлют слезы, словно плачут вместе;
И если бы их в тоги облачить,
Трибунов равных не нашлось бы в Риме.
О, камни - мягкий воск, трибуны тверже камней
Безмолвен камень, зла он не творит;
А ведь трибуны языком жестоким
Людей на смерть способны обрекать.
(Поднимается на ноги.)
Но почему ты меч свой обнажил?

Люций

Двух братьев я хотел спасти от смерти,
Но за попытку эту вынес суд
Мне приговор: изгнание навеки.

Тит

Счастливец ты! Он услужил тебе.
Как, глупый Люций, разве ты не видишь,
Что Рим - пустыня, где живут лишь тигры?
Нужна добыча им; но в Риме нет
Для них добычи, кроме нас: как счастлив
Ты, изгнанный от хищников навек!
Но кто идет к нам вместе с братом Марком?

Входят Марк и Лавиния.

Марк

Твои глаза готовы ль плакать, Тит,
Иль сердце благородное - разбиться?
Смертельную тебе несу я муку.

Тит

Коль смерть она мне даст, приму ее!

Марк

Вот это дочь твоя была.

Тит

И есть.

Люций

Убит я тем, что вижу!

Тит

Встань, мальчик малодушный, и смотри. -
О дочь моя! Лавиния! Скажи нам,
Скажи нам, чья проклятая рука
Тебя свирепо сделала безрукой?
Глупец! Он воду в море подливал,
Он поджигал пылающую Трою!
Достигла скорбь предела: ты пришла -
Она, как Нил, из берегов выходит.
Где меч мой? Руки отрублю себе
За то, что Рим напрасно защищали;
Питая жизнь мою, вскормили скорбь,
С мольбою безуспешной простирались
И бесполезно послужили мне.
Одной лишь, требую от них услуги:
Чтоб мне одна другую отрубила. -
Дочь, хорошо, что у тебя нет рук:
На службе Риму руки не нужны нам.

Люций

Прекрасная сестра моя, скажи нам:
Кто страшное нанес тебе увечье?

Марк

Орудье усладительное мыслей,
Им выраженных с вялым красноречьом,
Из клетки ныне вырвано прелестной,
Где сладкогласной птицей распевало
И сладкозвучьем нам пленяло слух.

Люций

Сам за нее ответь: чье это дело?

Марк

Такой я повстречал ее в лесу,
Где в поисках убежища блуждала
Она, как насмерть раненная лань.

Тит

О лань моя! Тот, кто ее изранил,
Меня сильней, чем смертью, поразил.
И я тому подобен, кто с утеса,
Пустыней моря окружен, следит
За нарастающим в волнах прибоем
И ждет, чтоб он его коварным валом
В своих соленых недрах поглотил.
Здесь сыновья мои прошли на казнь;
Вот здесь стоит мой третий сын, изгнанник;
Здесь брат мой плачет над моей бедою.
Но всех больнее дочь мне душу ранит, -
Дочь милая, милей моей души, -
Явись ты мне такой в изображенье,
Я б обезумел; что же делать мне,
Когда тебя такой во плоти вижу?
Рук лишена, чтоб слезы отереть,
И языка, чтоб мне назвать злодея.
Супруг твой умер; братьев, обвиненных
В его убийстве, нет уже в живых.
Смотри-ка, Марк, ax, Люций, посмотри:
Лишь братьев назвал, выступили слезы
Росой медовой на ее лице,
Как на завядшей сорванной лилее.

Марк

О том ли плачет, что убит он ими,
Иль потому, что нет вины на них?

Тит

Будь рада, если ими он убит:
Закон свершил возмездие над ними. -
Нет, в деле мерзостном они невинны:
О том сестры свидетельствует скорбь. -
Дай, поцелую, милая, тебя,
Иль сделай знак мне, как тебя утешить.
Не сесть ли брату Люцию и дяде,
Тебе и мне, всем нам у водоема;
Склонясь над ним, смотреть на щеки наши.
Подобные лугам еще сырым
И в пятнах ила после наводненья;
И долго на воду смотреть, пока
Свой чистый вкус она не потеряет,
Соленой став от горьких наших слез?
Иль руки отрубить, как у тебя?
Иль, откусив нам языки свои,
Остаток дней проклятых провести?
Что делать нам? Пусть, языком владея,
Замыслим мы дальнейшие несчастья,
Чтоб в будущем все удивлялись нам.

Люций

Отец, не надо слез; при виде их
Несчастная сестра моя рыдает.

Марк

Терпи, племянница. - Тит, вытри слезы.

Тит

Ах, Марк, мой Марк! Прекрасно знаю, брат:
Платок твой слез моих впитать не может;
Своими ты, бедняк, его смочил.

Люций

Лавиния, тебе я вытру щеки.

Тит

Смотри-ка, Марк! Я понял знак ее.
Имей она язык, она бы брату
Сказала то же, что и я тебе:
Его платок, его слезами смочен,
Ее заплаканных не вытрет щек.
Единодушны мы среди мучений,
Как ад - блаженству, чужды утешений!

Входит Арон.

Арон

Андроник! Государь мой цезарь шлет
Приказ свой: если сыновей ты любишь,
Пусть Люций, Марк иль сам ты, старый Тит,-
Любой из вас, - себе отрубит руку
И цезарю пошлет, а он за это
Тебе вернет живыми сыновей.
То будет выкуп их за преступленье.

Тит

О добрый цезарь! Милый мой Арон!
Певал ли ворон с жаворонком сходно,
Несущим о восходе солнца весть?
Всем сердцем рад я государю руку
Послать. -
Арон, ты мне ее отсечь поможешь.

Люций

Постой, отец мой! Доблестную руку,
Сразившую бесчисленных врагов,
Нельзя послать; моя в обмен послужит:
Кровь легче в юности нам расточать;
Так пусть моя спасает братьям жизнь.

Марк

Не каждая ль из ваших рук за Рим
Кровавую секиру поднимала,
Смерть начертав на вражеских стенах?
За каждой есть высокие заслуги,
Моя ж осталась праздной. Пусть послужит
За жизнь невинных выкупом она;
Ее сберег я для достойной цели.

Арон

Решайте же, чью руку отрубить,
Не то умрут, не получив прощенья.

Марк

Пошлем мою.

Люций

Ее мы не пошлем!

Тит

Друзья, не будем спорить: подобает
Засохшие растенья вырывать;
А посему мою рубите руку.

Люций

Отец мой милый, если я твой сын,
Дай мне от смерти выкупить двух братьев.

Mapк

Нет, в честь отца и материнской ласки
Дай доказать мне братнюю любовь.

Тит

Кончайте сговор! Сохраню я руку.

Люций

Я принесу топор.

Марк

Я в ход пущу топор.

Люций и Марк уходят.

Тит

Я их обоих обману; дам руку
Тебе, Арон, но помоги своею.

Арон
(в сторону)

Коль это звать обманом, - буду честным
И никогда не обману я так.
Но по-другому обману я вас,
С чем согласитесь, не пройдет и часа.
(Отрубает руку Титу.)

Входят Люций и Марк.

Тит

Оставьте спор наш: должное свершилось. -
Дай эту руку цезарю, Арон:
Скажи, что ей обязан он спасеньем
От тысяч бед; пусть он ее схоронит,
Хотя достойна большего она.
Скажи, что сыновей ценю не меньше
Алмазов, дешево приобретенных,
И вместе дорого: свое купил я.

Арон

Иду, Андроник, и взамен руки
Жди с сыновьями скорого свиданья,
(в сторону)
Верней - с их головами. О, я сыт
Одной лишь мыслью о злодействе этом!
Кто чист и глуп, утешен добрым делом;
Я ж буду черен и душой и телом.
(Уходит.)

Тит

Я воздеваю руку к небесам,
Обрубок жалкий долу опуская;
Коль сила есть, что тронется слезами,
Взываю к ней.
(Лавинии.)
Стать хочешь на колени?
Стань, милая, мольбы услышит небо,
Иль вздохами затмим мы небосвод
И солнце затуманим, словно тучи,
Когда его объемлет лоно их.

Марк

О брат мой, рассуждай благоразумно
И так глубоко в крайность не впадай.

Тит

Не глубока ли скорбь, коль дна ей нет?
Так пусть отчаянье бездонным будет.

Марк

Но жалобой пусть разум управляет.

Тит

Когда бы в этих бедах разум был,
Я заключил бы скорбь свою в границы.
Заплачет небо, - залита земля;
Вихрь забушует, - обезумев, море
Грозится небу вздувшимся челом.
А ты разумности в смятенье ищешь?
Я - море; слышишь, как оно вздыхает?
Оно, как небо, плачет; я - земля;
Меня, как море, вздох ее волнует;
Меня, как землю, слез его поток
Потопом заливает, наводняя;
Я не могу вместить его скорбей.
Как пьяница, я должен их извергнуть.
Оставь меня: кто много потерял,
Тот горькой речью облегчает сердце.

Входит гонец, неся две головы и руку.

Гонец

Андроник, плохо ты вознагражден
За руку, посланную государю.
Вот головы двух сыновей твоих,
И руку шлют тебе назад с насмешкой.
Забавно горе им, смешна решимость.
Скорблю сильней я о твоих скорбях,
Чем вспоминая об отце умершем.
(Уходит.)

Марк

Пусть Этны жар в Сицилии остынет,
В моем же сердце запылает ад!
Несчастья эти свыше наших сил.
Кто плачет с нами, нашу боль смягчает;
Осмеянное горе - смерть вдвойне.

Люций

Ах, это зрелище так тяжко ранит,
А все проклятой жизни пет конца!
Пусть жизни смерть свое уступит имя,
Раз в жизни благо лишь одно - дышать!

Лавиния целует Тита.

Марк

Бедняжка, безотраден поцелуй:
Вода студеная земле замерзшей.

Тит

Когда же сну жестокому конец?

Марк

Не обольщай себя; умри, Андроник!
Не сновиденье это; посмотри -
Вот головы двух сыновей твоих,
Твоя рука, и дочь твоя - калека,
И третий сын - изгнанник, смертно-бледный
При этом зрелище, и я, твой брат,
Как изваянье, хладный и недвижный.
Ах! Сдерживать не стану скорбь твою:
Рви серебро седин своих, и руку
Грызи зубами в ярости, и пусть
При страшном этом зрелище навеки
Сомкнутся наши скорбные глаза!
Теперь безумствуй. Что же ты затих?

Тит

Ха-ха-ха!

Марк

Что ты смеешься, Тит? Не время смеху.

Тит

Нет больше слез, чтоб плакать, у меня.
К тому же горе - враг и завладеть
Глазами, влагой полными, желало б,
Чтоб ослепить их данью слез моих.
Но как найду тогда берлогу Мести?
Все мнится, головы мне говорят,
Грозя, что не достигну я блаженства,
Пока все злодеянья в глотки тех,
Кто учинил их, вновь не возвратятся.
Подумаем - решим, что делать мне. -
Несчастные, вокруг меня вы встаньте,
Чтоб каждому из вас душой поклясться
Я мог отмстить за зло, я клятву дал. -
Возьми же, брат, одну из двух голов;
Своей рукой я понесу другую. -
Ты, дочь, участье в этом примешь тоже:
Ты эту руку понесешь в зубах. -
А ты ступай, мой мальчик, удались;
Изгнанник ты и здесь не должен медлить.
Отправься к готам, набери войска.
И, если любите меня, как верю,
Обнимемся, пойдем. Нас ждут дела.

Уходят все, кроме Люция.

Люций

Прощай, Андроник, мой отец достойный,
Несчастнейший из всех, кто в Риме жил! -
Прощай, надменный Рим. Вернется Люций:
В залог остались те, кем был он жив. -
Прощай, Лавиния, сестра моя.
О, если б ты была такой, как прежде!
И Люций и Лавиния живут
В забвенье ныне и в жестоких муках.
Но отомщу я, если буду жив:
Пусть Сатурнин с женою у ворот
Здесь молят, как Тарквиний с королевой.
Теперь же - к готам: собирать войска,
Чтоб Риму отомстить и Сатурнину.
(Уходит.)

СЦЕНА 2

Зала в доме Тита. Накрытый стол.
Входят Тит, Марк, Лавиния и Люций Младший - мальчик.

Тит

Садитесь же; смотрите, есть не больше,
Чем следует, чтоб силы поддержать
Для мщения за горькие обиды. -
Марк, разомкни сплетенье скорбных рук;
И дочь и я - безрукие страдальцы,
И выразить не можем тяжкой боли,
В отчаянье заламывая руки.
Ты видишь, только правая рука
Осталась у меня, чтоб грудь терзать.
И, если сердце, обезумев с горя,
Забьется здесь, в глухой темнице плоти,
Вот так стучу по нем.
(Лавинии.)
Ты, образ скорби, говоришь без слов!
Но коль неистово забьется сердце,
Ударом в грудь его не усмирить.
Рань сердце вздохом, стонами убей;
Иль в зубы ножик небольшой возьми
И возле сердца сделай им отверстье,
Чтоб слезы все, текущие из глаз,
Струились в сток и скорбного безумца
Своей соленой влагой затопили.

Марк

Стыдись! Так дочь ты учишь налагать
На жизнь свою насильственные руки?

Тит

Ты заговариваться стал от горя!
Нет, Марк, безумным должен быть лишь я.
Как может руки наложить она?
О, для чего ты молвил слово: руки!
Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои
И скорбь свою поведал дважды он?
Руководись иным, не трогай руки,
Чтоб не напомнить, что у нас их нет. -
О стыд! Я речь слагаю, как безумец!
Как будто мы забыли б, что безруки, -
Не повтори брат Марк нам слово: руки! -
Давайте есть. Отведай это, дочь. -
Здесь нет питья! Марк, слушай, дочь сказала. -
Толкую я страдальческие знаки, -
Сказала: нет питья ей, кроме слез,
От горя накипевших на щеках.
Хочу понять страдалицу немую
И выучить движенья наизусть.
Как нищие отшельники молитву:
Вздохнешь ли ты, обрубки ль к небу вскинешь
Мигнешь, кивнешь иль станешь на колени, -
Из жестов всех составить алфавит
И научиться понимать все мысли.

Люций Младший

Брось, дедушка, ты сетовать так горько,
Развесели забавной сказкой тетю.

Марк

Увы, мой нежный отрок, - он растроган
И плачет, видя огорченье деда.

Тит

О нежный отпрыск! Создан ты из слез,
И слезы скоро жизнь твою растопят.

Марк ударяет по блюду ножом.

Что ты ударил, Марк, своим ножом?

Марк

То, что убил я, брат мой: это муха.

Тит

Убийца! Сердце мне ты убиваешь...
Мой взор пресыщен видом всяких зверств:
Нет, не пристало Марку, брату Тита,
Убить невинного. Уйди отсюда:
Мы, видно, не товарищи с тобой.

Марк

Увы! Убита мной всего лишь муха.

Тит

А если мать с отцом у мухи были?
Как золотые крылышки повесят
И жалобно в пространство зажужжат!
Бедняжка муха!
Жужжаньем мелодическим потешить
Явилась к нам, - а ты убил ее.

Марк

Прости, - была противной, черной муха,
Как мавр Арон,- и я убил ее.

Тит

О-о-о!
Тогда прости, что упрекал тебя:
Ты, значит, совершил благодеянье.
Дай мне твой нож, натешусь я над нею,
Вообразив себе, что это мавр,
Чтоб отравить меня, сюда явился!
Так вот тебе! За Тамору теперь!
Ах, подлый! -
Надеюсь я, не так мы низко пали,
Чтоб мухи не убить нам, если муха,
Как уголь, черным мавром мнится нам.

Марк

Увы, бедняк так горем поражен,
Что призраки за правду принимает.

Тит

Убрать все со стола! - К тебе пойдем,
Лавиния, и вместе мы прочтем
О старине печальные сказанья. -
Идем со мной, мой мальчик; зреньем юный,
Читай, когда начнет слабеть мое.

Уходят.

АКТ IV

СЦЕНА 1

Рим. Сад Тита.
Входят Люций Младший и Лавиния, которая преследует его;
мальчик, с книгами под мышкой, убегает от нее. Затем входят Тит и
Марк.

Люций Младший

На помощь, дедушка, на помощь! Тетя
Преследует меня - зачем, не знаю. -
О дядя, посмотри, она бежит!
Мне страшно; я не знаю, что ей надо...

Марк

Встань, Люций, подле нас, не бойся тети.

Тит

Она тебя, мой мальчик, нежно любит,
И зла тебе не сделает она.

Люций Младший

Любила - да, когда отец был в Риме.

Марк

Что хочет знаками сказать она?

Тит

Не бойся, милый Люций. В самом деле,
Она как будто что-то затевает:
Смотри, как около тебя хлопочет;
Куда-то хочет увести тебя.
Ах! Сыновьям Корнелия читала
Не так усердно, как она тебе,
Стихи и книгу Туллия "Оратор".

Марк

Ты отгадал, что от тебя ей нужно?

Люций Младший

Не знаю, не могу и отгадать;
Безумье, верно, ею овладело.
Я слышал, дедушка так говорил:
Чрезмерность горя делает безумным.
И я читал, - троянская Гекуба
От горя помешалась. Потому
И стало страшно мне, хоть знаю - тетя
Меня так любит, как любила мать,
И, не сойдя с ума, пугать не стала б.
Вот почему бежал я, бросив книги, -
Напрасно, может быть. Прости мне, тетя;
И если с нами дядя Марк пойдет,
Тогда и я пойду с тобой охотно.

Марк

Идем же, Люций.

Лавиния своими обрубками перебирает книги, которые уронил Люций.

Тит

Ну что, Лавиния? - В чем дело, Марк?
Какую-то из этих книг ей нужно. -
Которую же, дочь? - Раскрой их, мальчик. -
Но ты читала больше, больше знаешь, -
Найди же нужную средь книг моих
И горе позабудь, пока нам небо
Проклятого злодея не открыло. -
Но почему она таким движеньем
Поочередно руки поднимает?

Марк

Мне кажется, ей хочется сказать,
Что не один в содеянном виновен,
А может быть, она вздымает руки,
Взывая об отмщенье, к небесам...

Тит

Но что за книгу треплет так она?

Люций Младший

Овидий это, матушкин подарок, -
"Метаморфозы".

Марк

Любовь к умершей, может быть, внушилась...

Тит

Ты видишь, как листы перебирает?
Помочь бы ей...
Что хочет отыскать? - Прочесть тебе
Трагический рассказ о Филомеле,
Предателе Терее и насилье;
Боюсь, - в том корень и твоей беды.

Марк

Смотри, смотри, мой брат, с каким волненьем
Она глазами пожирает строки!

Тит

Была ль настигнута ты так же, дочь,
И обесчещена, как Филомела,
В дремучем и безжалостном лесу? -
Смотри!
То место, где охотились мы вместе, -
О, лучше б не охотились мы там! -
Вот здесь оно описано поэтом,
Природой созданное для злодейств.

Марк

Не создала б она такой трущобы,
Не возлюби трагического боги!

Тит

Дай знак нам, милая, - здесь все друзья, -
Кто из патрициев пошел на это?
Иль Сатурнин прокрался, как Тарквиний,
Покинувший свой стан, чтобы на ложе
Лукрецию бесчестьем осквернить?

Марк

Садись, племянница; брат, сядь. - О боги,
Паллада, Аполлон, Юпитер строгий,
Внушите, как предательство раскрыть! -
Смотри-ка, брат, - Лавиния, смотри:
Песок здесь гладкий, вслед за мной попробуй
Водить вот этим.
(Пишет свое имя тростью, держа ее во рту и направляя ногами.)
Имя здесь свое
Я написал, не пользуясь руками. -
Будь проклят тот, кто прибегать к уловкам
Принудил нас! - Попробуй написать
И ты, племянница, и нам поведай,
Что бог судил разоблачить для мщенья.
О, да поможет бог напечатлеть
Рассказ плачевный о твоих невзгодах,
Чтоб мы узнали правду о злодеях!

Лавиния берет трость в рот и, направляя ее своими обрубками, пишет.

Тит

Прочел ты, брат, что написала дочь?
"Stuprum. Chiron. Demetrius".
{"Изнасилование. Хирон. Деметрий".}

Марк

Как! Таморы распутные сыны -
Виновники кровавого злодейства?

Тит

Magni Dominator poli,
Tarn lentus audis scelera? Tarn lentus vides?
{Великий властелин мира, столь терпеливо
внемлешь ты злодействам? Столь терпеливо
взираешь на них?}

Марк

Брат, успокойся, хоть и знаю я:
Здесь на земле начертано довольно,
Чтоб возмутить кротчайшие умы
И громкий вопль исторгнуть у младенцев.
Мой брат, Лавиния, - все на колени! -
И ты, мой мальчик, в ком надежду видит
Наш римский Гектор! - Поклянемся все,
Как Юний Брут с отцом и мужем жертвы
Насилия - Лукреции невинной, -
Что будем мы осуществлять упорно
Жестокую злодеям-готам месть,
Что мы их кровь увидим иль умрем
С позорной мыслью, что не отомстили.

Тит

Все это так, когда б я знал как взяться;
Но, медвежат затронув, берегись:
Проснется матка их, тебя почуяв,
Со львом в союзе, на спине валяясь,
Заигрываньем усыпит его
И сделает тогда, что пожелает.
Марк, ты неопытный охотник: брось!
Я медный лист возьму и острой сталью
На нем слона вот эти напишу
И сохраню их. Северные ветры
Песок развеют, как листы Сивиллы,
И где ж урок твой? - Что ты скажешь, мальчик?

Люций Младший

Скажу я, дед, что, будь мужчиной я,
И матери их спальня не укрыла б
Рабов негодных римского ярма.

Марк

Да, мальчик мой! Так делал твой отец
Не раз для родины неблагодарной.

Люций Младший

И я так сделаю, коль буду жив.

Тит

Пойдем со мной, и в оружейне, Люций,
Я снаряжу тебя; затем, мой мальчик,
Снесешь ты сыновьям императрицы
Мной предназначенные им подарки.
Пойдем, пойдем. Исполнишь порученье?

Люций Младший

Да, дедушка, всадив им в грудь кинжал.

Тит

Нет, мальчик, научу тебя другому. -
Ступай же, дочь. - Марк, присмотри за домом, -
Идем мы подвизаться при дворе;
Да, право так, и примут нас с почетом.

Тит, Лавиния и Люций Младший уходят.

Марк

О небо! Слыша праведника стоны,
Не тронешься, не сжалишься над ним?
Марк, будь ему, безумному, опорой!
На сердце больше шрамов у него,
Чем на щите его зарубок вражьих.
Но столь он праведен, что мстить не станет.
О небо, за Андроника отмсти!
(Уходит.)

СЦЕНА 2

Рим. Зала во дворце.
Входят с одной стороны - Арон, Деметрий и Хирон, с другой -
Люций Младший и слуга, несущий связку оружия с написанными
на нем стихами.

Хирон

Деметрий, вот сын Люция пришел;
Какое-то принес он порученье.

Арон

Безумен дед, безумно порученье.

Люций Младший

От имени Андроника смиренно
Приветствую я, принцы, вашу честь.
(В сторону.)
И у богов вам гибели молю.

Деметрий

Благодарю. Что у тебя за новость?

Люций Младший
(в сторону)

Что вас разоблачили - вот вам новость, -
Как злых насильников.
(Громко.)
Не обессудьте;
Мой дедушка послал через меня
Вам лучшее оружье от себя,
Им жалуя в вас юношей достойных,
Надежду Рима, - как велел сказать,
Я так и говорю, - чтоб ваша милость
В подарках этих в случае нужды
Имела все оружье и доспехи.
С тем вас оставлю,
(в сторону)
подлецов кровавых!

Люций Младший и слуга уходят.

Деметрий

Что это? Свиток; весь кругом исписан!
Прочтем...
(Читает.)
"Integer vitae, sceleris que purus,
Non eget Mauri jaculis, nec arcu".
{"Тот, кто живет честно и чужд беззакония,
не нуждается ни мавританских копьях, ни в луке".}

Хирон

Стих из Горация; знаком он мне:
В грамматике читал его когда-то.

Арон

Стих из Горация, он самый, точно.
(В сторону.)
Однако вот что значит быть ослом!
Здесь не до шуток! Их разоблачив,
Старик им шлет оружье со стихами,
Разящими помимо их сознанья.
Будь хитрая императрица наша
Сейчас здорова, сразу бы она
Андроника затею оценила,
Но надо дать покой ей в беспокойстве. -
(Громко.)

Арон

Ну, принцы, не счастливая ль звезда
В Рим привела нас, иноземцев пленных,
Чтоб возвести на эту высоту?
Не счастье ль было - у ворот дворца
Трибуну вызов бросить перед Титом?

Деметрий

Не счастье ль видеть, как вельможа важный,
Заискивая, шлет подарки нам?

Арон

Иль оснований нет к тому, Деметрий?
Не дружески ль вы с дочкой обошлись?

Деметрий

Пусть тысяча б красавиц римских пала.
Затравлена, чтоб утолить нам страсть.

Хирон

В желанье том - любовь и милосердье.

Арон

Нет только матери - сказать; аминь.

Хирон

Сказала б то же, будь их двадцать тысяч.

Деметрий

Пойдем и станем всем богам молиться
За матушку в мученьях родовых.

Арон
(в сторону)

Чертям молитесь, - боги нас забыли.

За сценой трубы.

Деметрий

Что трубы цезаря нам возвещают?

Хирон

Рожденью сына радуется он.

Деметрий

Тсс... Кто идет?

Входит кормилица с черным ребенком на руках.

Кормилица

День добрый, принцы.
Вы не видали, где Арон-арап?

Арон

Раб, или господин он, иль никто,
Вот здесь Арон: что нужно от Арона?

Кормилица

О дорогой Арон, мы все погибли!
Спасай, иль горе вечное тебе!

Арон

Ну, что еще тут за концерт кошачий?
Что кутаешь и тискаешь в руках?

Кормилица

Что скрыть хотела бы от взоров неба,
Императрицын стыд, бесчестье Рима!
Ах, принесла она, ах, принесла.

Арон

Что? И куда?

Кормилица

Куда? В постель! Ребенка!

Арон

Дай бог ей счастья. Кто ж ей послан богом?

Кормилица

Да черт.

Арон

Ну что ж! Мать чертова она!
Счастливый вывод.

Кормилица

Выводок дурной -
Неладный, черный, гадкий, будто жаба,
Среди породы белой наших стран.
Императрица шлет тебе твой оттиск,
Чтоб острием кинжала окрестить.

Арон

Черт побери! Чем черный цвет так плох?
Морданчик милый, славненький цветочек!

Деметрий

Что сделал ты, подлец?

Арон

Тебе того не переделать.

Хирон

Бед матери наделал.

Арон

Ее лишь матерью я сделал.

Деметрий

И этим, чертов пес, ей бед наделал.
Будь проклят выбор мерзостный ее!
Проклятье дьявольскому порожденью!

Хирон

Он жить не должен.

Арон

Нет, он не умрет.

Кормилица

Так надлежит, Арон: так мать желает.

Арон

Как - надлежит? Так пусть никто другой, -
Сам плоть и кровь свою предам я смерти.

Деметрий

Я головастика проткну мечом.
Дай мне его: покончу с ним я скоро.

Арон

Скорей я выпущу тебе кишки.
(Берет ребенка у кормилицы и обнажает меч.)
Прочь, подлецы! Убить хотите брата?
Но светочами я клянусь небес,
Сиявшими, когда зачат был мальчик, -
Тот под мечом моим умрет, кто тронет
Наследника и первенца Арона!
Вам говорю, юнцы: ни Энкелад
С исчадьями грозящими Тифона,
Ни славный сам Алкид, ни бог войны
Его не вырвут из отцовских рук.
Мальчишки, выбелены вы, как стены,
Как вывески кабачные, пестры!
Цвет черный лучше всех других цветов:
Он отвергает все цвета другие.
Не обелить всем водам океана
Вовеки черных лебединых лап,
Хоть он их омывает непрестанно.
Скажи императрице, - я не мальчик:
Свое возьму; пусть делает как знает.

Деметрий

Ты хочешь госпожу свою предать?

Арон

То госпожа моя, а это - сам я;
Подобье юности моей и сила.
Я это миру предпочту всему,
Я это миру вопреки спасу,
Иль поплатиться вам придется в Риме.

Деметрий

Осрамлена навеки этим мать.

Хирон

Рим заклеймит ее позор презреньем.

Кормилица

И в гневе цезарь обречет на смерть.

Хирон

При мысли о бесчестье я краснею.

Арон

В том преимущество всех вас, красавцев:
Коварный цвет! Он краской выдает
Поступки скрытые и тайны сердца!
Вот паренек, окрашенный иначе:
Плутишка улыбается отцу,
Как будто молвя: "Старина, я твой".
Он брат ваш, принцы: той же кровью вскормлен,
Которая дала вам прежде жизнь;
Из той же заключавшей вас утробы
Освободясь, явился он на свет;
Так, он ваш брат с вернейшей стороны,
Хоть на лице мою печать он носит.

Кормилица

Арон, что я скажу императрице?

Деметрий

Решай, Арон, что делать надлежит:
Мы под твоим подпишемся решеньем.
Спаси дитя так, чтоб мы все спаслись.

Арон

Присядем и давайте все обсудим.
Нам с сыном лучше быть настороже:
Садитесь-ка подальше, и давайте
Про безопасность нашу толковать.

Они садятся.

Деметрий

А сколько женщин видело ребенка?

Арон

Так, молодцы! Когда мы все в ладу,
Ягненок я; но лишь заденьте мавра, -
Ни бешеный кабан, ни львица гор,
Ни океан, вздымающийся бурно,
С неистовством Арона не сравнятся.
Но кто ж ребенка видел? Отвечай!

Кормилица

Корнелия-повитуха, я сама,
Да кто ж еще? - Одна императрица.

Арон

Императрица, бабка, ты сама...
Хорош секрет, коль третьего в нем нет.
Ступай скажи о том императрице.
(Закалывает кормилицу.)

Куви! Куви!
Вот так визжит пред вертелом свинья.

Деметрий

Что ты, Арон! Зачем ты это сделал?

Арон

Принц, осторожностью поступок вызван.
В живых оставить - выдала бы нас
Болтливым длинным языком. Нет, принцы!
Узнайте же намеренье мое:
Мулей, земляк мой, близко здесь живет;
Его жена вчера лишь разрешилась.
Дитя - в нее и белое, как вы.
Дав золота жене, вы с ним столкуйтесь
И расскажите все подробно им:
Как через то возвысится ребенок,
И цезаря наследником он станет
За моего, подмененного им,
Чтоб успокоить при дворе грозу;
И пусть с ним цезарь нянчится, как с сыном.
Смотрите, принцы, я ей дал лекарство,
(показывая на кормилицу)
А вы устройте похороны ей;
Поля вблизи, вы ловкие ребята.
Покончив с этим, не теряйте время,
Сейчас же присылайте бабку мне.
А раз кормилицу и бабку сбудем,
Пусть женщины болтают что хотят.

Хирон

Ты тайны, вижу, на ветер не бросишь,
Арон.

Деметрий

За мать и за вниманье к ней
Премного мы обязаны тебе.

Деметрий и Хирон уходят, унося тело кормилицы.

Арон

Теперь быстрее ласточки я - к готам:
Пристроить там сокровище мое
И Таморы друзей увидеть тайно. -
Я унесу тебя, мой толстогубый;
Ведь это ты толкнул пас на уловки.
Кормиться будешь ягодами ты,
Кореньями, плодами, творогом,
Сосать козу, и жить в пещере будешь,
И станешь воином и полководцем.
(Уходит.)

СЦЕНА 3

Площадь.
Входит Тит, неся стрелы, к концам которых прикреплены записки
с ним Марк, Люций Младший и другие патриции
(Публий, Семпроний и Кай) с луками.

Тит

Сюда, мой Марк, сюда. - Друзья, вот здесь. -
Ну, покажи свою стрельбу мне, мальчик.
Потуже натяни, - достигнет цели. -
Terras Astraea reliquit {Астрея покинула землю.}.
Марк, помнишь ты - она бежала, скрылась.-
Ну, примемся за дело. Вы, друзья,
Измерьте океан, закиньте сети:
Поймаете ее, быть может, в море,
Хоть там не больше правды, чем на суше. -
Нет, Публий и Семпроний, вы должны
Лопатою и заступом рыть землю
И прорубиться в самый центр ее;
А вступите в Плутоново владенье,
Не откажите передать прошенье;
Сказать, что помощи и правосудья
Старик Андроник просит у него,
Что страждет он в неблагодарном Риме. -
О Рим! Тебя несчастным сделал я
В тот час, как отдал голоса народа
Тому, кто ныне так жесток ко мне.
Ступайте и внимательнее будьте,
Военные суда все обыщите:
Преступный цезарь мог сослать ее -
И правды ищем мы, что ветра в поле.

Марк

О Публий мой, не тяжело ли видеть
В таком расстройстве дядю твоего?

Публий

И потому, отец, и днем и ночью
Нам следует заботиться о нем
И потакать причудам всем его,
Пока не сыщем средства к исцеленью.

Марк

Друзья, его скорбям нет исцеленья.
Соединимся с готами; войной
Отплатим Риму за неблагодарность
И Сатурнину лживому отмстим.

Тит

Ну что же, Публий? Что, друзья мои?
Вы не нашли ее?

Публий

Нет, но Плутон велел тебе сказать,
Что просьбу о возмездье ад исполнит;
Астрея же так занята на небе
С Юпитером иль где-нибудь еще,
Что подождать еще тебе придется.

Тит

Увы, меня отсрочками он кормит!
Я в огненное озеро нырну
И вытащу ее из Ахерона. -
Марк, лишь кустарник, а не кедры мы;
Костяк наш сделан не под стать циклопам.
Но мы - металл, мы сталь вплоть до спины,
Хоть от обид спина разбита, гнется.
И если правды нет в аду, ни здесь,
Мы к небу обратимся: пусть нам боги
Для мщенья правосудье ниспошлют.
За дело! Ты стрелок хороший, Марк.
(Раздает им стрелы.)
Ad lovem - это вам; вот - ad Apollinem;
Ad Martem - для меня;
{Юпитеру... Аполлону... Марсу.}
Меркурию, Палладе это, мальчик;
Сатурну это, Кай, не Сатурнину:
Ты б на ветер пустил свою стрелу. -
Когда скажу я, Люций, Марк, - стреляйте!
Поверьте, я обдуманно писал:
Мной из богов никто не обойден.

Марк

Друзья, пускайте во дворец все стрелы:
Мы цезаря в гордыне уязвим.

Тит

Теперь стреляйте!

Они стреляют.

Славно, Люций! В лоно
Ты Девы угодил: теперь - в Палладу.

Марк

Брат, целюсь я на милю за Луну;
Твое письмо уж получил Юпитер.

Тит

О Публий, Публий, что же ты наделал?
Смотри, смотри, ты рог отбил Тельцу.

Марк

Брат, вот потеха: выстрелил наш Публий,
И Бык, задетый, Овна так боднул,
Что во дворец рога бараньи сбросил.
Кто ж их нашел? Подлец императрицын.
Она же - рассмеялась и велела
Их цезарю в подарок поднести.

Тит

В час добрый! Дай бог радость государю!

Входит деревенский парень, неся корзину с парой голубей.

Весть! С неба весть! Вот почта, Марк, пришла! -
Что нового, приятель? Нет ли писем?
Добьюсь ли правды? Что сказал Юпитер?

Парень

Кто? Палач Питер? Он говорит, что разобрал виселицу, потому что
молодчика будут вешать не раньше будущей недели.

Тит

Я спрашиваю тебя: что сказал Юпитер?

Парень

Виноват, сударь! С господином Юпитером я не знаком; отродясь не выпивал
с ним.

Тит

Как, плут, разве ты не разносишь письма?

Парень

Сударь, я разношу только своих голубей.

Тит

Как, разве ты не явился с небес?

Парень

С небес? Виноват, сударь, никогда там не был. Упаси боже, я не такой
смельчак, чтобы в мои молодые годы торопиться на небо. Я иду со своими
голубями к народному т_р_е_п_у_н_у, чтобы уладить ссору между моим дядей и
одним из и_м_п_е_р_ь_я_л_ь_с_к_и_х слуг.

Марк

Брат, вот самый подходящий случай, чтобы передать твое послание; и
пусть он поднесет императору голубей от твоего имени.

Тит

Скажи, можешь ли ты учтиво передать императору это послание?

Парень

По правде говоря, нет, сударь; насчет чтива я всю жизнь свою был очень
слаб.

Тит

Поди сюда. Не рассуждай, приятель,
Но цезарю ты голубей вручи, -
И чрез него найдешь ты правосудье.
Возьми пока; здесь деньги за услугу. -
Перо мне и чернил! -
Вручить учтиво можешь ты прошенье?

Парень

Да, сударь.

Тит

Вот тебе прошенье. И когда ты придешь к императору, ты прежде всего
должен преклонить колени; потом поцеловать ему ногу: потом вручить ему твоих
голубей и затем ожидать награды; я буду. сударь, поблизости; постарайся же
исполнить все как следует.

Парень

Ручаюсь, сударь; положись на меня.

Тит

Есть нож с тобою? Покажи-ка мне. -
Вот, Марк, возьми и заверни в посланье:
Его писал смиренный челобитчик. -
(Парню.)
Когда же цезарю все передашь,
Зайди ко мне, скажи, что он ответил.

Парень

Храни тебя бог, сударь; приду.
(Уходит.)

Тит

Идем же, Марк. - За мною следуй, Публий.

Уходят.

СЦЕНА 4

Рим. Перед дворцом.
Входят Сатурнин, Тамора, Деметрий, Хирон, патриция
и другие. У Сатурнина в руках стрелы, пущенные Титом.

Сатурнин

Не оскорбленье ль это? Кто видал,
Чтоб в Риме цезарю так досаждали,
Противоречили; за правый суд
К нему с таким презреньем относились?
Известно вам, как и богам всесильным,
Что ни шептали бы смутьяны там
Народу в уши, - по закону были
Андроника мятежные сыны
Осуждены. И если огорченье
Рассудок повредило в нем, - ужели
Должны мы выносить его причуды,
Припадки бешенства и раздраженья?
Теперь он пишет к небесам прошенья:
Юпитеру, Меркурию. Смотрите:
Вот - богу Аполлону, вот - Аресу...
Как раз летать им в Риме, этим свиткам!
Ведь это клевета на наш сенат
И обвинение в неправосудье!
Прекрасная, не правда ли, забава?
Как будто в Риме правосудья нет!
Пока живу я, мнимому безумью
Прикрытьем оскорблений не бывать!
Пусть знает он, что мною правосудье
Живет и совершается. Не надо
Его будить, когда оно задремлет:
Оно способно в ярости казнить
Мятежника надменнейшего в мире.

Тамора

Мой государь, мой милый Сатурнин,
Владыка дней моих, властитель мыслей,
Не гневайся на старца, чьи проступки
Печалью вызваны о сыновьях, -
Потеря их ему пронзила сердце, -
И лучше утоли его печали,
Чем знатного иль низкого карать
За оскорбления.
(В сторону.)
Так подобает
Высокоумной Таморе всем льстить.
Тит, ранен мной, ты кровью истекаешь;
И, если будет мой Арон разумен,
Все спасено, в порту наш якорь брошен.
Входит деревенский парень.
Ты что, приятель? Ты по делу к нам?

Парень

Ну да, похоже на то, коль вы - господин Имперьял.

Тамора

Императрица я; вот император.

Парень

Он это. - Дай тебе бог и святой Стефан доброго вечера. Я принес тебе
письмо и пару голубей.

Сатурнин
(читает письмо)

Эй, взять его и тотчас же повесить!

Парень

А сколько мне отвесят?

Тамора

Ступай, повешен будешь

Парень

Повешен? Святая дева, славный же конец я уготовил своей шее!
(Уходит под стражей.)

Сатурнин

Жестокие, несносные обиды!
Чудовищную подлость допущу ль?
Известно мне, откуда все исходит.
Стерплю ли? - Будто б сыновья его
Не по закону за убийство принца, -
По произволу мною казнены!
Эй, за волосы притащить мерзавца:
Ни сан его, ни годы не спасут. -
Я палачом твоим за дерзость буду.
Притворщик подлый, ты меня возвысил
В надежде Римом управлять и мной!

Входит Эмилий.

Что нового, Эмилий?

Эмилий

К оружию! В опасности наш Рим!
Вновь готы поднялись и с силой ратной
Из удальцов, наклонных к грабежу,
Идут сюда стремительно; их Люций.
Сын старого Андроника, ведет,
Грозя расправу учинить над нами
Такую же, как встарь Кориолан.

Сатурнин

У готов полководцем - храбрый Люций?
Весть гибельная: никну головой,
Как цвет в мороз или трава под вихрем.
Да, вот оно, начало наших бедствий:
Простым народом очень он любим;
Я слышал сам, как говорили, -
Когда бродил как частное лицо, -
Что Люций незаконно изгнан был,
И цезарем его иметь желали.

Тамора

К чему боязнь? Не укреплен ли город?

Сатурнин

Но Люций в милости у горожан,
И против нас они его поддержат.

Тамора

Как в имени, имей величье в мыслях.
Затмят ли солнце мошки, в нем летая?
Орел дает и малым пташкам петь,
О том, что на уме их, не заботясь,
Уверенный, что тенью крыл своих
Он при желанье прекратит их пенье:
Так не заботься о смутьянах Рима.
Развеселись и знай ты, император, -
Я старика Андроника прельщу
Словами сладостнее и опасней,
Чем клевер для овцы, живец для рыбы:
Одна бывает ранена крючком.
От корма сладкого другая гибнет.

Сатурнин

За нас просить не станет сына он.

Тамора

Но, если Тамора упросит, - станет.
Слух старческий сумею я задобрить
Посредством обещаний золотых;
Пусть неприступно сердце, глухи уши, -
Ушам и сердцу мой язык - приказ.
(Эмилию.)
Ступай вперед послом от нас, - скажи,
Что цезарь с Люцием в переговоры
Вступить желает, для свиданья дом
Его отца, Андроника, назначив.

Сатурнин

Исполни поручение достойно;
И, если он заложников захочет
Для верности, пусть выберет их сам.

Эмилий

Я в точности исполню ваш приказ.
(Уходит.)

Тамора

Я к старому Андронику отправлюсь;
Склоню его со всем моим искусством
От храбрых готов Люция отвлечь.
Так будь же снова весел, император,
Сладчайший цезарь! Позабудь тревоги
И спрячься в сети хитрости моей.

Сатурнин

Ступай скорей и убеди его.

Уходят.

АКТ V

СЦЕНА 1

Равнина близ Рима.
Трубы.
Входят Люций и готы с барабанами и знаменами.

Люций

Испытанные воины, друзья,
Великий Рим шлет письма, где мне пишут
О том, как цезаря там ненавидят
И как нетерпеливо все нас ждут.
Итак, вожди, согласно с саном вашим,
Из гордости обид не потерпите
И, в чем бы ни нанес ущерб вам цезарь,
Вознагражденья требуйте втройне.

Первый гот

Ты, смелый отпрыск доблестного Тита,
Чье имя, нас страшившее, нам - радость,
Чьи подвиги высокие презреньем
Вознаградил неблагодарный Рим,
Доверься нам: пойдем вслед за тобою,
Как жалящие пчелы в знойный день
За маткою летят на луг цветущий,
И Таморе проклятой отомстим.

Готы

Что он сказал, то все мы повторяем.

Люций

Благодарю его и вас усердно.
Кого ведет к нам этот честный гот?

Входит второй гот, ведя Арона с ребенком на руках.

Второй гот

Я отошел от войска, славный Люций,
Чтоб поглазеть на древний монастырь.
Но лишь внимательней я присмотрелся
К строению разрушенному, вдруг
Из-за стены раздался детский крик;
Я бросился туда и услыхал,
Как кто-то уговаривал ребенка:
"Молчи, смугляк, в ком я и мать смешались.
Когда б не выдал цвет, чье ты отродье,
Будь создан ты похожим лишь на мать,
Ты стал бы императором, бездельник;
Но, если бык с коровой снежно-белы,
Им черного теленка не родить.
Молчи, пострел! - так он журил ребенка. -
Я к готу верному тебя снесу.
Узнав, что ты - дитя императрицы,
Он ради матери тебя возьмет".
С мечом в руке к нему я устремился,
Напал врасплох и к вам его привел,
Чтоб поступить с ним, как найдете нужным.

Люций

Так знай же, это воплощенный дьявол,
Лишивший Тита доблестной руки, -
Жемчужина очей императрицы;
А это пылкой страсти гнусный плод. -
Куда снести ты думал, белоглазый,
Подобье хари дьявольской своей?
Что ты молчишь? Как! Иль ты глух? Ни слова?
Веревку! Вздернуть их на сук - отца
И плод прелюбодейства подлеца.

Арон

Не тронь его! Он царственного рода.

Люций

Он весь в отца: в нем злобная природа. -
Сперва дитя повесьте: пусть глядит
Отец на корчи сына и скорбит.
Эй, лестницу!

Приносят лестницу, на которую заставляют подняться Арона.

Арон

Спаси ребенка, Люций,
Императрице отнеси его.
Исполнишь это - я открою вещи,
Которые тебе полезно знать.
А не исполнишь, - будь что будет с нами, -
Скажу одно: "Пусть месть покончит с вами!"

Люций

Рассказывай; и, если угодишь мне.
Ребенок твой и жив и вскормлен будет.

Арон

Я угожу ль? О, будь уверен, Люций,
Всю душу истерзает речь моя;
То об убийствах речь, резне, насильях,
Ночных злодействах, гнусных преступленьях,
Злых умыслах, предательствах - о зле,
Взывающем ко всем о состраданье;
И это все уйдет со мной в могилу,
Иль поклянись, что сын мой будет жить.

Люций

Я обещаю. Говори теперь.

Арон

Клянись, что будет жить, тогда начну.

Люций

Чем клясться мне? Не веришь в бога ты:
Какой же можешь ты поверить клятве?

Арон

А если б и не верил? Да, не верю,
Но знаю: ты к религии привержен,
В тебе есть то, что совестью зовут;
Поповских выдумок и церемоний
Усердный, знаю, исполнитель ты. -
Вот почему и требую я клятвы. -
(В сторону.)
Дурак за бога палку принимает
И держит клятву, данную ему, -
Того и надо мне. -
(Громко.)
Клянись же богом,
Тем самым, - кто бы ни был этот бог, -
Которого ты чтишь, пред ним склоняясь,
Спасти дитя, вскормить и воспитать, -
Иначе ничего я не открою.

Люций

Клянусь мной чтимым богом, все исполню.

Арон

Знай, что ребенок - от императрицы.

Люций

Развратница, чья похоть ненасытна!

Арон

Ну, это лишь невинная забава
В сравненье с тем, что ты услышишь здесь:
Ее сыны убили Бассиана,
Лишили чести, языка и рук
Твою сестру, - украсили на славу.

Люций

Украсить - это ты зовешь, мерзавец!

Арон

Смочить, подстричь, украсить всю на славу -
Забава славная для тех, чей труд!

Люций

О звери, варвары, как и ты сам!

Арон

То правда, я наставником их был.
Мать похотливостью их наделила, -
Вот так выигрывает карта ставку;
А кровожадность взяли у меня. -
Вот так бульдог хватает всех за горло.
Чего я стою, пусть дела покажут:
Я братьев двух твоих к коварной яме,
Где Бассиана труп лежал, завлек;
Я исписал найденный Титом свиток
И спрятал клад, указанный в письме,
В согласье с Таморой и сыновьями.
И делалось ли что тебе на горе
Без злобного участья моего?
Обманом раздобыл я руку Тита,
А получив, в сторонку отошел
И сердце чуть не надорвал от смеха.
Я подсмотрел сквозь трещину в стене,
Как получил он головы детей,
Как плакал, - и смеялся так усердно,
Что прослезился я и сам, как он.
А выслушав забавный мой рассказ,
Пришла в восторг моя императрица,
За весть поцеловав меня раз двадцать.

Люций

Ты говоришь все это, не краснея?

Арон

Как в поговорке - словно черный пес.

Люций

Ты не жалеешь обо всем, что сделал?

Арон

Жалею лишь о том, что сделал мало.
Кляну я каждый день, - хоть дней таких
Немного в жизни у меня бывало, -
Когда бы я злодейства не свершил:
Не умертвил, убийства не замыслил,
Не подготовил, не свершил насилья,
Не обвинил и не дал ложных клятв,
Не перессорил насмерть двух друзей,
Скотину бедняка не покалечил,
Гумна иль стога ночью не поджег,
Хозяев принудив гасить слезами.
Частенько, вырыв из могилы трупы.
Перед дверьми друзей я ставил их,
Когда печаль была почти забыта:
На коже их, как на коре древесной,
Я по-латыни вырезал ножом:
"Да не умрет печаль, хоть я и умер".
И тысячу я ужасов свершил
Так, невзначай, как убивают муху;
Но лишь одно мне сердце сокрушает:
Что в тысячу раз больше не свершу.

Люций

Спустите черта; умереть не должен
Столь легкой, скорой смертью, как в петле.

Арон

Коль черти есть, хотел бы я быть чертом,
Чтоб жить и в вечном пламени гореть
И, ваше общество имея в пекле,
Вас ядовитым языком язвить!

Люций

Заткните рот ему, пусть он умолкнет.

Входит третий гот.

Третий гот

Мой государь, там посланный из Рима
Желает, чтобы принял ты его.

Люций

Пусть он войдет.

Входит Эмилий.

Привет, Эмилий, что за весть из Рима?

Эмилий

О славный Люций, готские вельможи,
Вам римский император шлет привет
И просит, раз взялись вы за мечи,
Вступить в переговоры в доме Тита;
А если вы заложников хотите,
То их сейчас же предоставят вам.

Первый гот

Что вождь наш скажет?

Люций

Эмилий, пусть заложников отцу
Иль дяде Марку даст ваш император -
И мы придем. - Вперед!

Трубы.
Уходят.

СЦЕНА 2

Рим. Перед домом Тита.
Входят переодетые Тамора, Деметрий и Хирон.

Тамора

Так, в этом странном, мрачном одеянье
Перед Андроником предстану я,
Скажу, что Месть я, посланная адом
С ним сообща обиды возместить.
Стучитесь в комнату, где он сидит,
Обдумывая план жестокой мести;
Скажите - Месть пришла, чтоб с ним сдружиться
И гибель принести его врагам.

Они стучатся.
Входит наверху Тит.

Тит

Кто размышление мое тревожит? -
Иль хитрость то, чтоб дверь я отворил
И скорбные решенья разлетелись,
Бесплодны оказались все труды?
Ошиблись вы: что я намерен сделать,
Я написал кровавыми чертами.
И что написано - должно свершиться.

Тамора

Тит, сговориться я пришла.

Тит

Ни слова, нет; чем речь я подчеркну? -
Руки лишен, чтоб делать жесты ею.
Неровня мы с тобой; на том и кончим.

Тамора

Узнав меня, ты стал бы говорить.

Тит

Я не безумец, знаю я тебя:
Порукой - кровь письмен, обрубок жалкий;
Порукой - и морщины от забот;
Порукой - ночи гнет и дня томленье;
Порукой - горе в том, что узнаю
В тебе я Тамору, императрицу;
Не за другой ли ты рукой пришла?

Тамора

Несчастный, знай: не Тамора я вовсе;
Враг Тамора тебе, а я - твой друг.
Я - Месть и послана подземным царством,
Чтоб коршун дум, терзающий тебя,
Насытился возмездьем над врагами.
Сойди, приветствуй нас на этом свете.
Поговорим о смерти и убийстве.
Вертепа нет, ни потаенных мест,
Тьмы непроглядной, ни долины мглистой,
Где б подлое насилье иль убийство
Укрылись в страхе: я настигну их
И страшное шепну им в уши имя,
Обидчиков дрожать принудив: Месть.

Тит

Ты - Месть? И послана ко мне затем,
Чтоб стать для недругов моих мученьем?

Тамора

Я - Месть; сойди приветствовать меня.

Тит

Но услужи мне прежде, чем сойду.
Ведь здесь с тобой Насилье и Убийство:
Так докажи на деле, что ты - Месть;
Убей их, раздави под колесницей -
И я приду, и буду править ею,
И понесусь вокруг земли с тобою.
Достань двух черных, словно смоль, коней,
Чтоб мчать карающую колесницу,
Накрыть убийц в преступных их вертепах.
Когда же головами их она
Наполнится, сойду и у колес
Бежать весь день, как скороход, я буду.
С восхода над землей Гипериона
Вплоть до заката за морем его.
Я день за днем труд тяжкий понесу -
Лишь уничтожь Насилье и Убийство.

Тамора

Они - помощники; пришли со мною.

Тит

Твои помощники? Как их зовут?

Тамора

Насилье и Убийство; так зовутся
За то, что мстят творящим это зло.

Тит

Как Таморы сынов напоминают,
Вы ж - Тамору! Но мы, земные люди,
Безумны, жалки, и наш глаз неверен.
О сладостная Месть, иду к тебе!
И коль одной руки тебе довольно,
Я тотчас же обнять тебя сойду.
(Уходит наверху.)

Тамора

Его безумью сговор этот впору.
Чем мозг его больной я ни потешу,
Вы поддержать меня должны речами:
Теперь меня считает Местью он.
В безумной мысли той его уверив,
Уговорю за Люцием послать
И, задержав на пиршестве его,
Изобрету я хитрую уловку,
Чтоб готов легковерных разогнать
Иль сделать их хотя б его врагами.
Вот он идет, я роль должна играть.

Входит внизу Тит.

Тит

Я долго был из-за тебя несчастен.
Добро пожаловать в мой скорбный дом,
О Фурия, Насилье и Убийство.
Не Тамору ль я вижу с сыновьями?
Прибавьте мавра - сходство будет полным.
Иль не нашлось в аду такого беса?
Прекрасно знаю я, - императрица
Без мавра не выходит никогда,
И, чтобы правильно ее представить,
Вам дьявола бы надо привести.
Но все ж пожалуйте. Что будем делать?

Тамора

Чего хотел бы ты от нас, Андроник?

Деметрий

Дай мне убийцу, - я расправлюсь с ним.

Хирон

Дай подлеца, свершившего насилье, -
Я послан, чтобы отомстить ему.

Тамора

Дай тысячу обидчиков своих, -
И за тебя я отомщу им всем.

Тит

Ищи среди преступных улиц Рима
И, увидав подобного себе,
Рази его, Убийство: он - убийца. -
Ступай и ты и, если в свой черед
Увидишь сходство в ком-нибудь с собою,
Рази его, Насилье: он - насильник. -
Ступай и ты: при цезарском дворе
Царица есть в сопровожденье мавра;
Узнать ее ты можешь по себе:
Вся с головы до ног с тобою схожа.
Прошу тебя, дай лютую им смерть, -
Они ко мне и близким люты были.

Тамора

Ты хорошо нас научил, - исполним,
Но будь так добр, Андроник, и пошли
За храбрым сыном, Люцием, идущим
С воинственными готами на Рим.
Проси его на пир в твой дом явиться:
Когда придет на празднество твое,
Сюда я приведу императрицу,
И цезаря, и всех твоих врагов;
Пусть на коленях молят о пощаде;
На них ты сердце отведешь свое.
Что скажешь ты на эту мысль, Андроник?

Тит

Марк, брат мой! Тит тебя зовет несчастный.

Входит Марк.

Марк, к Люцию, племяннику, ступай;
Ты должен разыскать его у готов.
Проси прийти ко мне и привести
Кого-нибудь из самых знатных готов;
Проси оставить в лагере войска.
Скажи - императрица, как и цезарь,
Со мной пируют; должен быть и он.
Исполни все, и он пусть все исполнит,
Жизнь престарелого отца ценя.

Марк

Исполню все и возвращусь немедля,
(Уходит.)

Тамора

Теперь отправлюсь по твоим делам
И уведу помощников с собою.

Тит

Оставь со мной Насилье и Убийство:
Иначе брата я верну назад,
Соединясь лишь с Люцием для мести.

Тамора
(тихо, сыновьям)

Что скажете? Хотите с ним остаться,
Пока я к императору схожу,
Чтоб рассказать, как удалась мне шутка?
Его причудам потакайте, льстите,
Беседуйте, пока я не вернусь.

Тит
(в сторону)

Я знаю их, хоть им кажусь безумцем.
В их собственные сети всех поймаю, -
И матку и проклятых адских псов.

Деметрий

Ступай же, матушка, оставь нас здесь.

Тамора

Прощай, Андроник. Месть идет, чтоб сети
Расставить для врагов твоих на свете.

Тит

Я знаю, сладостная Месть, прощай.

Тамора уходит.

Хирон

Скажи, старик, что ты готовишь нам?

Тит

Довольно дела у меня найдется. -
Кай, Валентин, сюда идите! Публий!

Входят Публий и другие.

Публий

Чего же хочешь ты?

Тит

Кто эти двое?

Публий

Деметрий и Хирон, два наших принца.

Тит

Стыдись, стыдись! Жестоко ты ошибся.
Убийством и Насильем их зовут.
А потому вяжи их, милый Публий. -
Кай, Валентин, их за руки хватайте.
О, как давно я ждал такого часа,
И вот - дождался; так скрутите крепче
И рты заткните, лишь начнут кричать.
(Уходит.)

Публий и другие хватают Деметрия и Хирона.

Хирон

Не сметь! Мы сыновья императрицы.

Публий

Мы потому приказ и выполняем.
Заткните рты им, пусть они умолкнут.
Надежно связаны? Вяжите крепче.

Входят Тит и Лавиния; он несет нож, она - таз.

Тит

Смотри, Лавиния, врагов связали. -
Заткните рты им, пусть они молчат
И страшные слова мои услышат. -
О подлые Деметрий и Хирон,
Источник этот загрязнили вы,
С зимой своей ее смесили лето;
Убили мужа и за грех тот подлый
Ее двух братьев на смерть обрекли;
Мне руку отрубили для забавы;
Язык и обе руки, то, что рук
И языка дороже, - непорочность, -
Насильем отняли вы у нее.
Что вы сказали б, разреши я вам?
Стыд помешал бы вам просить пощады.
Так слушайте, как стану вас пытать:
Рукой оставшейся я вас зарежу,
Лавиния же таз меж двух обрубков
Возьмет, чтоб кровь преступную собрать
Со мной пирует ваша мать и Местью
Себя зовет, безумцем мнит меня.
Так вот, я в порошок сотру вам кости,
Из них и крови тесто приготовлю.
Из теста сделаю два пирога -
Два гроба для голов презренных ваших,
И вашу мать, бессовестную шлюху,
На славу угощу: пусть, как земля,
Она пожрет свое же порожденье.
Вот пир, к которому я звал ее,
Вот блюдо, что должно ее насытить.
Лютей, чем к Филомеле, к дочке были, -
Лютей, чем Прокна, буду отомщен.
Подставьте глотки. - Подойди, Лавиния.
(Перерезает горло Деметрию и Хирону.)
Кровь собери. Когда ж они умрут,
Я в мелкий порошок сотру их кости
И с этой скверной жидкостью смешаю,
Чтоб головы их в тесте том запечь.
Иди, иди, готовить помоги;
Пир более жестокий и кровавый
Хочу устроить я, чем пир кентавров.
Тащите их; как повар, постараюсь
К приходу матери сготовить их.

Уходят, унося трупы.

СЦЕНА 3

Двор в доме Тита. Накрыты столы.
Входят Люций, Марк и готы с пленным Ароном.

Люций

Когда отца в том воля, дядя Марк,
Чтоб в Рим вернуться мне, я повинуюсь.

Первый гот

И мы с тобой, что б ни судил нам рок.

Люций

Запри злодея-мавра, добрый дядя, -
Он хищный тигр, проклятый дьявол он, -
Держи в цепях и пищи не давай,
Пока пред Таморой он не предстанет.
Чтоб обличить ее в поступках грязных;
И укрепи засаду из друзей:
Боюсь, недоброе задумал цезарь.

Арон

Мне на ухо проклятья шепчет дьявол
И побуждает мой язык излить
Яд злобы, переполнившей мне сердце!

Люций

Прочь, пес безжалостный, проклятый раб!
Друзья, вы с дядей уведите мавра.

Готы с Ароном уходят.
Трубы за сценой.

Что цезарь близко, трубы возвещают.

Входят Сатурнин и Тамора, Эмилий, трибуны, сенаторы
и другие.

Сатурнин

Как! Разве не одно на небе солнце?

Люций

Что проку, если солнцем назовешься?

Марк

Прошу обоих - бросьте пререканья
И мирно разрешите этот спор.
Готово к пиру все; заботой Тита
Достойной целью он имеет мир,
Любовь, содружество и благо Рима;
Прошу приблизиться, занять места.

Сатурнин

Охотно, Марк.

Гобои.
Все садятся за стол.
Входит Тит, одетый поваром, и ставит блюда на стол;
за ним Лавиния, под покрывалом, Люций Младший и другие.

Тит

Привет тебе с супругой грозной, цезарь;
Привет вам, готы; Люцию - привет;
Привет вам всем. Хоть скромен стол, - желудки
Наполнит вам; отведать вас прошу.

Сатурнин

Зачем ты нарядился так, Андроник?

Тит

Хотел увериться, что угостят
Как должно цезаря с императрицей.

Тамора

Андроник, мы признательны тебе.

Тит

Да, были б, если б знали это сердце.
Но вот что ты реши мне, государь:
Виргиний пылкий хорошо ли сделал,
Дочь умертвив своей рукой за то,
Что чести и невинности лишилась?

Сатурнин

Да, хорошо, Андроник.

Тит

Твой довод, государь?

Сатурнин

Не подобало жить ей, честь утратив,
И вечно скорбь отца возобновлять.

Тит

Да, довод основательный и веский, -
Пример, живое указанье мне:
Несчастный, так же поступить я должен. -
Умри, Лавиния, и стыд с тобою!
А со стыдом и скорбь отца умри!
(Убивает Лавинию.)

Сатурнин

Что сделал ты, чудовищный злодей?

Тит

Убил ее; я слеп от слез о ней.
Несчастен так же я, как был Виргиний,
И более причин имел, чем он,
Свершить жестокость эту я. Свершилось!

Сатурнин

Но кем же обесчещена она?

Тит

Откушай: угощение на славу.

Тамора

Как мог убить ты? Это дочь твоя!

Тит

Убил Хирон, Деметрий, а не я:
Лишили чести, отрубили руки;
Они, они ей причинили муки.

Сатурнин

Чтоб тотчас же сюда их привели!

Тит

Их в этом пироге мы запекли,
Которым лакомилась мать родная,
Плоть, вскормленную ею, поедая;
Порукой в этом - острие ножа.
(Убивает Тамару.)

Сатурнин

Умри, несчастный, за свой грех проклятый!
(Убивает Тита.)

Люций

Помирится ли сын с такой утратой?
За плату - плата: смерть прими, проклятый!
(Убивает Сатурнина.)

Все в смятении. Люций, Марк и другие поднимаются наверх.

Марк

Вы, скорбные, народ и дети Рима,
Разъятые враждой, как стая птиц,
Рассеянная вихрями и бурей,
О, дайте научить вас, как собрать
В единый сноп разбитые колосья
И в плоть одну разрозненные члены,
Чтоб сам себе не стал отравой Рим
И он, пред кем склоняются держаны,
В отчаянье, как жалкий отщепенец,
Постыдно не покончил сам с собой.
Но, если иней старости, морщины -
Свидетельство об опыте нелживом, -
Не убедят вас выслушать меня,
(Люцию)
Друг Рима, говори. Как встарь наш предок,
Когда торжественно повествовал
Дидоне скорбной и больной любовью
О ночи мрачной, пламенной, когда
Лукавый грек взял Трою у Приама, -
Скажи, какой Синон нас обольстил,
Кто ввез машину, нашей Трое - Риму -
Гражданскую тем рану нанеся. -
Не камень сердце у меня, не сталь;
Заговорю ль о горьких наших бедах, -
Потоки слез затопят красноречье,
Прервав правдивый мой рассказ в тот миг,
Когда он должен захватить вниманье
И вызвать сострадание у вас.
Вот вождь, за ним рассказ: от слов его
В вас сердце содрогнется и заноет.

Люций

Итак, друзья, да будет вам известно:
Проклятые Деметрий и Хирон -
Вот кто зарезал цезарева брата,
Кто нашу изнасиловал сестру.
За их вину казнили наших братьев,
Презрев отца их слезы и лишив
Руки, сражавшейся за Рим достойно,
Его врагов в могилу отправлявшей.
И, наконец, и сам я изгнан был.
За мной ворота затворились; плача,
Пошел просить о помощи врагов.
В моих слезах вражда их потонула,
Объятья их раскрылись для меня.
Отверженный, да будет вам известно,
Я охранял ценою крови Рим
И меч врага от Рима отводил,
Сталь направляя в грудь свою отважно.
Вы знаете, я хвастать не люблю;
Мои рубцы порукой в том, хоть немы,
Что мой рассказ и точен и правдив.
Довольно! Слишком я и так отвлекся
Хвалой себе недолжной. О, простите!
Нет друга - сами хвалим мы себя.

Марк

Черед за мной. Смотрите, вот ребенок:
(указывая на ребенка, которого держит на руках слуга)
Им разрешилась Тамора; он ею
От мавра нечестивого рожден,
Зачинщика, творца всех этих бедствий.
Мерзавец жив; здесь, в доме Тита, он
И это подтвердит, как ни преступен.
Решите, мог ли Тит не отомстить
За несказанные обиды эти, -
Их ни один бы смертный не стерпел!
Узнав всю правду, римляне, судите!
В чем погрешили - укажите нам;
И с места, где нас видите сейчас, -
Андроников несчастные остатки, -
Мы об руку низринемся вдвоем
И, раздробив себе мозги о камни,
Положим роду нашему конец.
Ответьте, римляне; скажите слово -
И с Люцием мы броситься готовы.

Эмилий

Сойди, сойди к нам, муж почтенный Рима,
И за руку к нам цезаря снеди:
Наш цезарь - Люций; в том я убежден:
Единогласно будет избран он.

Все

Привет, о Люций, повелитель Рима!

Марк

Ступайте в дом Андроника печальный -
(Слугам.)
Безбожного сюда тащите мавра,
Чтоб к страшной смерти присудить его,
За жизнь преступную его карая.

Слуги уходят.
Люций, Марк и другие спускаются.

Все

Привет, о Люций наш, правитель Рима!

Люций

Благодарю. Когда б я мог так править,
Чтоб Рим от горя и от слез избавить!
Но дайте срок мне, римляне: природой
Тяжелый долг возложен на меня. -
Посторонитесь. - Дядя, подойди
Прощальную слезу на труп пролить.
(Целует Тита.)
Горячий поцелуй устам холодным
И слезы на лице окровавленном -
Вот сына верного последний долг!

Марк

Слезу слезой, лобзание лобзаньем
Брат на устах здесь возместит тебе.
О, будь число их, должных мной, несметно
И бесконечно, - расплачусь за все!

Люций

Поди сюда, учись у нас, мой мальчик,
Как слезы лить. Тебя твой дед любил.
И на коленях все качал, бывали,
И песнею баюкал на груди;
И он тебе рассказывал немало,
Что твоему младенчеству пристало.
Из уваженья к этому, с любовью
Пролей слезинки от своей весны,
Как требует того закон природы:
Друг должен с другом разделить невзгоды.
Простись же с ним, предай его могиле
И, долг отдав ему, расстанься с ним.

Люций Младший

О дедушка! Желал бы я всем сердцем
Сам умереть, чтоб только ты был жив! -
Отец, мне слезы говорить мешают,
Рыданья душат, лишь раскрою рот.

Входят слуги с Ароном.

Один из римлян

Андроники, конец страданьям вашим!
Произнесите приговор злодею,
Виновнику событий роковых.

Люций

По грудь заройте в землю, не кормите:
Пусть бесится, вопит о пище он;
Кто, сжалившись над ним, ему поможет,
Умрет за это. Вот наш приговор.
Смотрите, чтоб зарыт был в землю прочно.

Арон

Но что ж во мне замолкли гнев и ярость?
Я не ребенок, чтоб с мольбой презренной
Покаяться в содеянном мной зле.
Нет, в десять тысяч раз еще похуже
Я б натворил, лишь дайте волю мне.
Но, если я хоть раз свершил добро,
От всей души раскаиваюсь в этом.

Люций

Пусть тело цезаря друзья возьмут,
Чтоб схоронить его в отцовском склепе,
Отца же моего с сестрою должно
В гробницу родовую поместить.
А что до Таморы, тигрицы злобной,
Ни трауром, ни чином погребальным,
Ни похоронным звоном не почтить,
Но выбросить зверям и хищным птицам:
Жила по-зверски, чуждой состраданья,
И вызывать не может состраданья.
Пусть правосудие свершат над мавром, -
Он бедам всем начало положил.
Затем в стране мы учредим порядок,
Чтоб не пришла от дел таких в упадок.

Уходят.